LITMIR.BIZ

Скачать книгу

за картинами страстных устремлений и непостиганий мы слышим далекие отголоски мистической симфонии, говорящей о древнем, близком и родимом. Мы оторваны от круга, как когда-то оторвалась земля. Скорбь – в этой вечной отъединенности, в самом «я», в том, что я – не ты, не все вокруг меня, что все – и человек и камень, и планеты – одиноки в великом безмолвии вечной ночи. И как мы ни назовем непосредственно, ближайшим образом причину трагического состояния: роком или характером героя, мы придем все равно к истоку этого состояния: к бесконечной вечной отъединенности «я», к тому, что каждый из нас – бесконечно одинок. На этой изначальной скорби бытия построен «Гамлет». Вся трагедия точно происходит на грани, на пороге двух миров, в ней точно осуществляется через трагедию Гамлета связь обоих миров (Гамлет через Гамлета, Фортинбрас (через) Фортинбраса, тождество имен глубоко символично), восстанавливается прерванное единство, преодолевается отъединенность – так трагедия переходит в молитву, восходит к молитве. Ибо там, где молитва (слияние), там трагического нет, там кончается трагедия. Смысл трагедии именно в этой воссоединенности: точно ее второй смысл, о котором говорит умерший Гамлет, смысл здешней тайны, тайны жизни в трагическом свете.

      А вы немые зрители финала.

      Ах, если б только время я имел, —

      Но смерть – тупой конвойный и не любит,

      Чтоб медлили, я столько бы сказал…

      Да пусть и так, все кончено, Гораций,

      Ты жив. Скажи ему, как все произошло

      И что к чему. Дальнейшее – молчанье (V, 2).

      Точно это «дальнейшее – молчанье» сливается с загробной тайной, о которой говорит отец Гамлета:

      Мне не дано

      Касаться тайн моей тюрьмы. Иначе б

      От слов легчайших повести моей

      Зашлась душа твоя и кровь застыла,

      Глаза, как звезды, вышли из орбит.

      И кудри отделились друг от друга,

      Поднявши дыбом каждый волосок,

      Как иглы на взбешенном дикобразе.

      Но вечность – звук не для земных ушей (I, 5).

      Это одно: тайна загробная, с которой пьеса начинается, и тайна здешняя, смысл трагедии, которой она кончается; первая – неизреченная, непостижимая, «не для земных ушей», вторая-«дальнейшее – молчанье» – сливаются; то есть смысл трагедии потусторонний, мистический, «не для земных ушей».

      Вот почему вся трагедия пострепа на смерти и молчании. Эта самая мистическая трагедия[110], где нить потустороннего вплетается в здешнее, где время образовало провал в вечности, или трагическая мистерия, произведение единственное в мире. Здесь в общих словах указаны черты этого трагического, положенные в основу Гамлета: отъединенность и двумирность, но не сказано прямо о нем ничего. Что же такое за трагедия Гамлета? Порядок рассмотрения пьесы, в некоторых местах особенно, почти сбивается на пересказ фабулы. Помимо стремления охватить своим толкованием всю трагедию,

Скачать книгу