LITMIR.BIZ

Скачать книгу

рассказ о прижизненной завязке событий – на этой половине мира – (опять рассказ!) связывается с потусторонним, замогильным явлением Духа: как удивительно переплетено земное с небесным, здешнее с потусторонним, то, что совершается здесь, на этой половине известного мира, продолжается по ту сторону, связывается, сплетается с ним.

      Бернардо

      Я думаю, что так оно и есть.

      Не зря обходит в латах караулы

      Зловещий призрак, схожий с королем.

      Который был и есть тех войн виновник.

      Раньше – король, – здесь – король – теперь – Тень, там Дух – двойная завязка трагедии. Вот точное определение роли Тени: непонятно связана она со всем происходящим здесь, она – истинная завязка этих «войн». Роковой поединок Гамлета и Фортинбраса, о котором рассказывает Горацио, не кончился; он продолжается в сыновьях, – не встречающихся ни разу, – бездейственная борьба, что составляет внешнюю рамку трагедии. В роковые минуты истории и жизни чувствуется участие неземного в земных событиях. И эта Тень – бельмо, пылинка, закрывающая глаз души.

      Горацио

      Он как сучок в глазу души моей,

      В года расцвета Рима в дни побед,

      Пред тем как властный

      Юлий пал, могилы

      Стояли без жильцов, а мертвецы

      На улицах невнятину мололи.

      В огне комет кровавилась роса,

      На солнце пятна появились; месяц,

      На чьем влиянье зиждет власть

      Нептун, Был болен тьмой, как в светопреставленье.

      Такую же толпу дурных примет,

      Как бы бегущих впереди событья,

      Подобно наспех высланным гонцам,

      Земля и небо вместе посылают

      В широты наши нашим землякам.

      В самые высокие дни Рима пустели могилы, чувствовалось замогильное – перед гибелью, являлись мертвецы. Таково «отражение» в душе студента Горацио явления Тени – высокохудожественный штрих. Тень тоже знамение страшных событий, предчувствием которых так насыщена эта сцена, – всегдашние предтечи судьбы, прологи грядущего бедствия. Великие события, идя на землю, отбрасывают впереди себя, перед собой тени[75]. Ведь тень – вообще в нашем смысле – есть отображение, отраженная проекция в двухмерном пространстве трехмерного. Здесь тень есть проекция в трехмерном пространстве трагедии – «четырехмерного», потустороннего.

      Но эта сцена важна не только в отношении общем – она непосредственно начинает фабулу трагедии, открывает ее действие. Тень является снова – перед самым утром, в час, когда ночь переходит в день – в смутный, двойной час, когда приходящее утро вдвинуто в ночь, когда действительность окружена фантастикой. Существующая между рассказом и действительностью, Тень снова возникает из рассказа Горацио о Риме, о прологах судьбы.

      Призрак возвращается.

      Но тише! Вот он вновь! Остановлю

      Любой ценой. Ни с места, наважденье!

      О, если только речь тебе дана.

      Откройся мне!

      Быть может, надо милость сотворить

      Тебе за упокой и нам во благо.

      Откройся мне!

      Быть может, ты проник в судьбу страны

      И отвратить ее еще не поздно.

      Откройся!

      Быть

Скачать книгу