LITMIR.BIZ

Скачать книгу

объятиями», предает властям Кобу и его друзей за тридцать туманов и офицерский чин. Но деньги не приносят предателю счастья. Так же как Иуда Искариот, он погибает позорной смертью, успев признаться в финале: «Я предал товарищей и достоин такой смерти!.. Я погубил вас!»[287]

* * *

      Кобе, будущему Сталину, не могла не запомниться такая ошеломительная угроза героя в адрес врага: «О-о! Попадись он мне когда-нибудь в руки, будет его рвать первым материнским молоком!»[288]

      Известно, что Сталин прекрасно владел всем арсеналом русской матерщины. Он его усваивал в рабочих кварталах закавказских городов, на нефтяных промыслах интернационального Баку и особенно успешно в тюрьмах и ссылках. Став властителем, он не стеснялся материться в любом обществе, особенно когда собирались соратники, матерился в присутствии дочери-подростка. За долгие века все народы империи отлично стали понимать эмоциональный плеск этого специфического языка, его угроз и намерений. Фактический же конкретный смысл угроз давным-давно стерт и загнан глубоко в подсознание. Но в этой угрозе одного из героев повести, несмотря на ее очевидную фантастичность, поражает беспощадная конкретность. Помнил ли о ней Сталин, когда приказывал следователям по «делу врачей» и другим делам: «Бить, бить и бить, пока не признаются!»? Впрочем, об этом не хочется не только писать, даже думать. Он ведь тоже когда-то пил молоко матери. Не оно ли закипело у него кровавой пеной на губах в смертные минуты?

* * *

      Здесь я заслуживаю того, чтобы меня обвинили в субъективизме. Это ведь я, а никто иной, пересказал содержание и выбрал наиболее впечатлившие меня фрагменты повести. Сейчас нет никаких доказательств для утверждения – именно эти сцены и эти оценки привлекли внимание Сталина, отложились в его подсознании и управляли оттуда его эмоциями и даже поведением. Ничего этого доказать нельзя. Но есть неоспоримые доказательства того, что Сталин это произведение любил, хорошо знал, как и другие повести Казбеги, а главное, откликался на имя Коба. Своего первенца сына он назвал Яков, что в грузинском уменьшительно-ласкательном варианте и звучит как Коба (от Якоба – Яшенька, Яшка). Значит, ему нравилось играть роль литературного Кобы, быть его воплощением в жизни. Я же добросовестно старался не упустить ни одной заметной черты литературного героя.

* * *

      Официальная оценка Кобы Казбеги не могла не эволюционировать вместе с эволюцией национальной политики Сталина. Но сам Сталин-Коба не имел права на переоценку. В одном из томов первого издания Большой Советской Энциклопедии, вышедшего в 1937 году, упоминается Казбеги как автор, который «в лирических патриархальных тонах… изображал патриархальную жизнь горских племен»[289]. Специально о Кобе тогда не говорилось еще ничего. Но во втором издании БСЭ, вышедшем в 1953 году, о Казбеги и его Кобе говорится уже четко: «Коба – один из партийных псевдонимов Сталина. За подписью Коба печатались статьи И. В. Сталина в газете “Ахали цховреба” (см. “Новая жизнь”)»[290].

Скачать книгу