LITMIR.BIZ

Скачать книгу

говорят крестьяне, в трубе. Другими словами, оба берега реки и ложе скалисты здесь. И притом это самое узкое место разлива – у Колывани, где первоначально предполагалось провести линию, разлив реки – двенадцать верст, а здесь – четыреста сажен.

      Изменение первоначального проекта – моя заслуга, и я с удовольствием теперь смотрю, что в постройке намеченная мною линия не изменена.

      Я с удовольствием смотрю и на то, как разросся на той стороне бывший в 91-м году поселок, называвшийся Новой Деревней. Теперь это уж целый городок, и я уже не вижу среди его обитателей прежней кучки смиренных, мелкорослых вятичей, год-другой до начала постройки поселившихся было здесь.

      За Обью исчезает ровная, как скатерть, Западная Сибирь.

      Местность взволновалась, покрылась лесом и глубокими падями (оврагами), повалилась вдаль, открывая глазу беспредельные горизонты. Здесь и тайга, и пахотные места (гривы), государственная земля и общественники-крестьяне. Села зажиточные, но грязные. В избах гнутая мебель, цветы, особенно герань; всякая баба приготовит вам и вкусные щи и запечет в тесте такую стерлядь, какую только здесь и умеют готовить. Но не обижайтесь, если рядом с стерлядью очутится и черный таракан, а то и клоп, которых множество здесь и которые особенно любят (или не любят?) иностранцев.

      Не обижайтесь, если летом, кроме клопов, вас заедят комары, слепни, овода, мошкара – всё, что называется здесь «гнусом», зимой 50-градусный мороз отморозит вам нос, а ночью нападут бродяги.

      Так и говорят здесь сибиряки:

      – Три греха у нас: гнус, мороз и бродяжка.

      Все остальное хорошо:

      – Пашем – не видим друг дружку, косим – не слышим, мясо каждый день.

      Здешний сибиряк не знает даже слова «барин», почти никогда не видит чиновника, и нередко ямщик, получив хорошо «на водку», в знак удовольствия протягивает вам, для пожатия, свою руку.

      Здесь нет киргиза, не прививается к оседлости бродяжка, и место их в экономической жизни местного населения заменяет свой же брат победнее, и эксплуатация бедного богатым здесь такая же, как и везде.

      Иногда бедные уходят на заработки, а богатые скупают их участки, платя им гроши за это.

      В общем же все-таки, и это несомненный факт, что отношение к беднякам здесь неизмеримо более гуманное, чем в русских деревнях, и благотворительность в Сибири крупная.

      Что до отвратительных сцен грабежа, – попавшего ли в лапы мира бедняка, осиротевшей ли матери семейства, у которой, за долги миру покойного мужа, отнимают все, несмотря на то, что земля, за которую покойный всю жизнь выплачивал, поступает тому же миру, – то здесь, в Сибири, и помину о них нет.

      Это и понятно: оголодалые волки злее рвут.

      Другое дело – задетое самолюбие, и здесь сибирский мир не уступит русскому: выскочку, талантливого ли человека заест так же, как и русский, без сожаления и остатка.

      В последнее время распорядки пошли иные, и богатеи угрюмо ворчат:

      – Доведут, как в России: ни хлеба, ни денег не станет.

      Вообще о России

Скачать книгу