LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Он ехал медленно, и только это спасло идиотку, решившую перебежать дорогу. Краев едва успел оттормозиться. Он открыл окно и обматерил девушку. На секунду адреналин схлынул и стало легче, но тут же усугубилось – к злости и адреналиновому тремору добавились стыд, неловкость. Краев сделал глубокий вдох, закрыл окно и покатил дальше.

      Ровное синее небо смотрело высокомерно. Захотелось остановить машину, выскочить на дорогу и швырнуть в него камень. Краев представил, что удалось добросить и рассадить чертов купол, эту расфуфыренную фальшивку: все вокруг засыпали лазурные осколки, а вместо неба осталось Ничто, манящее своим черным безмолвием и спокойствием. Краев тряхнул головой, сфокусировался на ехавшей впереди машине. Он слишком быстро ее нагонял и подприжал тормоз, по привычке и нехотя, и даже пожурил себя.

      Этим утром Краев возненавидел реальность. Не за сам факт ее несовершенства, а за сны. Раньше он не позволял себе подолгу торчать в постели. Воспитание отца-офицера, закрепленное на «срочке»: проснулся – значит проснулся. Открыл глаза, тут же встал, пока мозг не успел очухаться и разныться про «еще пять минут». Краеву очень нравилась в себе эта его непоколебимость, потому что была чуть ли не единственной чертой, в которой он проявлял твердость характера. Но сегодня вылетев из кровати при первых нотах рингтона, он отключил будильник, плюхнулся обратно в постель и зарылся под одеяло. Он унял сбившееся дыхание, стараясь расслабиться и не дать адреналину развеять остатки сна. Там, там было все – Дашка и маленькая белокурая Катя в смешном комбинезоне. Она пахла детским шампунем, бабл-гам. Краев потянул носом – медленно и глубоко, – и уцепился за него. Запах становился все ярче, и Краеву удалось пробраться в едва не схлопнувшийся мирок.

      Спустя два часа он проснулся снова – тяжело и в сумбуре. В памяти не осталось ничего – воспоминания о воспоминаниях первого пробуждения. Четверть часа он ворочался в постели, капризно требуя от сознания, одеяла и подушек вернуть его обратно. Когда не вышло раздраженный и хмурый, он поплелся в ванную, раздраженно и хмуро шлепая босыми ногами по разогретому солнцем ламинату. Воздух в гостиной был спертый и теплый, как остывший чай, и его неприятно было вдыхать. «Надо уже, в конце концов, повесить шторы», – привычно подумал Краев и щёлкнул выключателем. Свет в ванной загорелся, но Краев застыл, в смятении уставившись на выключатель. Постепенно глаза потеряли фокус и пристальный взгляд размылся. Через минуту утренний моцион продолжился. Краев следовал привычному ритуалу, но все – от чистки зубов до жевания бекона ощущалось иначе, как будто он делал это впервые.

      Чем отличается реальность ото сна? Освоенной и потому прозрачной логикой? Но что, если сон логичный? Вся разница в боли: не зря же кто-то придумал всю эту тему со щипанием себя. Боль – единственное доказательство, что живешь. Жизнь – то еще дерьмо, полная страданий, трагедий, без ясной цели и смысла. Люди не кончают с собой только из-за крупиц счастья, «гедонистических ништяков», – вкусной еды, секса, редких мгновений безумия, когда кажется, что конца нет, смерти нет. «Ну, и чувства ответственности, конечно» – подумал Краев. Страх «перестать быть»? – не считается. Он легко отступит, стоит забрать «ништяки» и надежду на них. Тут же любой выйдет в окно.

      Кто спит, тот видит только сны… Ублюдочный сноб, придумавший это, наверняка напялил на себя все свое высокомерие и надменность, когда впервые произнес это вслух. Ну, конечно, за снами можно же не успеть как следует помучиться, то есть «почувствовать себя живым». Или что? Пока ты спишь, мир наполняется болью и страданиями! Вставай скорей! Плесни туда доброты! Только вот всё дерьмо происходит именно от того, что кто-то с недюжинным усердием за что-то борется.

      Краев ощутил, как где-то внутри него щёлкнул невидимый выключатель и мир… Да ничего не изменилось в мире, он остался прежним. Но после сна – да, блин! после одного чертового сна – он больше не хочет и не может считать все это реальностью, только декорацией. Даже из камней домов словно пропала жизнь. Не «жизнь», а некая «настоящесть». Что уж говорить о людях. Они теперь были не больше, чем персонажи фильма, у которых ампутировали воспоминания об их сути. И они никак не могут закончить играть свои роли, стереть макияж, переодеться и стать самими собой. Потому что не знают других себя; пустышки. Но во всем этом многообразии бездушья сильнее всего раздражало именно небо.

      Солнце щедро поливало на город, оживляя улицы. Людей не стало больше, даже наоборот поубавилось – карантин же. Но каждый стал на толику бодрее и улыбчивее и стал как будто больше, и десятки тысяч этих капель образовали океан. Разгул погоды, взбудораживший город, Краевым ощущался иначе – дискомфортом в районе солнечного сплетения или скоплением газов, которые никак не получалось отрыгнуть.

      Краев видел, с какой легкостью весенний водоворот затягивал всех вокруг; и каждый был только рад. Ничего странного, собственно. Может и ему перестать усложнять, вступить в ряды беспечно улыбающихся? От этой мысли Краев вздрогнул. Он опустил козырек, спрятав с глаз долой верхнюю половину мира, раскидал заманчивые образы, отыскал в подсознании самый темный угол и зарылся

Скачать книгу