LITMIR.BIZ

      В следующую минуту произошло нечто, начисто отбившее у Фандорина охоту иронизировать – до самого конца этой запутанной и даже невероятной истории, стоящей особняком среди множества головоломных расследований, которыми Эрасту Петровичу довелось заниматься в жизни.

      – Хорошо, – кивнул герр майор. Вскинул руку с пистолетом и выстрелил Питу Буллю в лоб.

      Инженер умер мгновенно, еще до того, как его тело тяжело ударилось о пирс.

      – Так убедительней? – спросил Шёнберг у оцепеневшего Фандорина и навел дуло на Масу. – Водолаза будет заменить несколько сложней, чем механика, но я решу эту проблему. Убить азиата или вы уже достаточно заинтересованы?

      Вряд ли пылкая душа Пита Булля успела отделиться от плоти, прежде чем ее догнала ледяная душа Шёнберга. Маса проломил майору кадык бешеным ударом кулака, развернулся на левом каблуке и впечатал носок правого ботинка в переносицу соседнему агенту. Вышиб у другого из поднятой руки «маузер», отбил локтем неловкий, панический хук и впервые в жизни применил прием «таран», про который прежде только читал в специальной литературе и сомневался, осуществим ли он на практике: стальными пальцами пробил под ребрами врага дыру и вырвал пульсирующее сердце.

      Яростный вой, который издавал японец, проделывая эти ужасающие манипуляции, занявшие не более двух секунд, был так высок и пронзителен, что у Фандорина заложило уши.

      Эраст Петрович тоже не стоял на месте. Отстав от своего помощника всего на пол-мгновения, он шагнул вперед и одновременно, обоими кулаками, оглушил двух немцев – тех, что находились на дистанции в три шага. С остальными двумя, до которых было пять шагов, пришлось немного повозиться. Они успели отскочить, и левый даже выстрелил, но пуля прошла выше, потому что Фандорин перешел в партер – кинулся противникам под ноги. Длинной подсечкой сбил стрелявшего, второго достал точечным ударом в пах, а когда зашибленный охнул и согнулся, притянул за голову к себе и свернул шею.

      Упавший полз за отлетевшим в сторону пистолетом. Эраст Петрович в прыжке обрушился ему на спину, схватил одной рукой за лоб, другой за подбородок. Хруст, всхлип, кончено.

      – Погоди, я их допрошу! – крикнул он, видя, что Маса, покончив со своими, бросился к двум оглушенным.

      Но японец по-прежнему исступленно визжал и ничего не слышал. Страшной, окровавленной по локоть рукой он нанес два коротких удара. Допрашивать стало некого.

      Фандорин поднялся на ноги, тряхнул головой, прогоняя багровую пелену, туманившую взор. В бою нельзя терять так называемый «третий глаз» – то есть нужно все время мысленно видеть происходящее словно бы со стороны. Но Эраста Петровича всего трясло. За время безмятежной арубской жизни он отвык убивать и стал забывать о том, какой мир на самом деле.

      Мир же был вот какой.

      Только что, в считанные минуты, на маленьком пятачке прервались тринадцать человеческих жизней, а море шелестело всё так же ласково, тропические заросли пряно благоухали, звезды лучились южной негой, да еще и выглянула сиропно улыбчивая луна.