ТОП просматриваемых книг сайта:
Туман. Диана Курамшина
Читать онлайн.
Удобное кресло из ротанга, которое всегда так любила бабушка, немного скрипучее, но невероятно комфортное. Обтрепавшийся по краям плед…
И этот притягательный аромат липы. Всё как в детстве.
Бабушки уже с нами нет, но всё вокруг напоминало именно о ней.
Слуги, как и раньше тихо сновали, накрывая на стол в малой гостиной, пока семейство переодевалось к обеду.
Вечерний выход. Как хорошо, что месье Ворт1 уже избавил нас от тяжёлых кринолинов, хотя и турнюры так же не вызывали у меня большой любви. Навешивать огромную подушку себе поверх ягодичной мышцы – то ещё удовольствие. После долгих споров с мамá, мне всё-таки удалось добиться замены этого элемента в моём гардеробе на обильные складки. Всё же избавиться от «утиного» силуэта было невозможно в силу модного веяния. Родительница просто такого бы не допустила. А мои любимые юбка-брюки вообще не нашли у неё понимания, хотя для меня они были самым удобным вариантом.
Гостей сегодня не было. Не считать же гостем ближайшую родню – младшего брата папá, поэтому смогла обойтись простым домашним платьем, даже без лишних складок. Лёгкое и светлое, как раз для тёплого летнего вечера.
Я уже давно сидела на веранде, наслаждаясь вечерней прохладой, но немного нервничала. Дядя приехал по моей просьбе. Как мы и договаривались, он должен был решить вопрос с родителями о моей поездке. Я твердо решила ехать в Лондон, получать степень доктора медицины. Пока ещё это удавалось не каждой женщине, а ведь прошла уже большая половина 19 века. И хотя сама медицина развивалась, патриархальное общество не пропускало вперед женщин. Но некоторым единицам удалось это сделать, и я мечтала о том же.
По словам дяди, никаких проблем с этим не предвидится, так как уже пару лет я помогала ему в губернской больнице. Это было предметом большой ревности между братьями, поскольку я упорно избегала предложений родителя поработать у него, с женским контингентом. Конечно, бывать в «богадельне» папá, как называл её дядя, мне всё равно приходилось. Нужно было организовывать всевозможные благотворительные обеды и сборы средств, которых всегда не хватало. Оба брата выбрали в жизни медицину: младший лечил тела, старший же, «пользовал» головы.
Родитель, осознав такое положение дел, старался заинтересовать меня рассказами по своей стезе и трудами доктора Мейнерта2. И если утро, за завтраком, посвящалось свежей прессе, то вечерами вместо политики и светских сплетен, мы слушали смешные или же слезливые истории из мира дома для умалишённых.
На обед все спустились с завидной точностью. Оба брата при общей схожести, если смотреть на них, когда они находились рядом, различались не только характером, но и внешностью. Старший был более солиден, с небольшим животиком, который пытался скрывать широким сюртуком, размеренные неторопливые движения. Волосы с уже заметными седыми прядями зачёсаны назад, яркие янтарные глаза. Младший же более колоритен. Тёмный шатен при модной стрижке, с карими глазами, немного сухощав, подвижен и подтянут.
Дяде Георгию было запрещено говорить во время обеда о делах в своей больнице, по мнению мамá, у тех были слишком кровавые подробности, а вовсе не потому, что она подыгрывала супругу в борьбе за перетягивание меня любимой. Я уже давно не боялась ни вида крови, ни её упоминания, спокойно помогала дяде и с ранами, и с травмами. Он с удовольствием стал учить меня, видя неподдельный интерес с моей стороны. Учитывая же, что врачей-женщин пока в империи и не было, меня воспринимали не иначе как сестру милосердия, что очень тяготило.
– Ну расскажи хотя бы о своих делах, Виктор, – дядю этот запрет весьма веселил, что он часто и демонстрировал, с усмешкой поглядывая на невестку. – Обсуждать с тобой Бисмарка я уже устал.
– Всё хорошо, хотя при кормлении теперь возникает очередь, – папá с удовольствием готов был рассказывать о своих пациентах часами, и эту историю мы уже слышали в подробностях.
На фоне обычных – спокойных или же буйных больных, ярко выделялись несколько «звёзд». Больше всего историй папá было о Карле Христофоровиче Баньковском. Сама история его попадания в подобное заведение весьма печальна. Старший сын известного в губернии помещика, он был привлекателен, хорошо образован и принят в обществе. Деньги отцовские не проматывал, проживал с младшим братом и матерью. Никто не мог и представить его в скорбном доме. Но сначала он попал в больницу к Георгию Ивановичу, моему дяде, с сильнейшим отравлением, прямиком со званого ужина в собственном доме. Благо, своевременно оказанная помощь помогла ему выкарабкаться. В скорости, хотя здоровью его больше ничего не угрожало, ему пришлось переехать под заботу старшего, Виктора Ивановича после того, как он узнал результаты полицейского расследования. Виновницей произошедшего оказалась его собственная мать, решившая, что младший из сыновей ей более интересен в качестве наследника. Умудрившаяся
Чарльз Фредерик Уорт (1825-1895) – французский модельер английского происхождения. К 1867 году кринолины теряют популярность, и очередной модный силуэт предложил ни кто иной, как Ворт. Легенда гласит, что однажды модельер заметил, как уборщица во время работы подобрала свою длинную юбку и заколола сзади, чтобы та не мешала. Так на свет родились платья с турнюром – те самые, с оттопыренной филейной частью, поднятой выше линии талии. Турнюр создавался с помощью специальной подушечки или конструкции, спрятанной под юбку. Благодаря сочетанию корсета и турнюра, силуэт женщины приобретал своеобразный лебединый изгиб, который служил одновременно и источником восхищения, и предметом карикатур. Некоторые турнюры были столь велики, что дамы прятали в них маленькую табуреточку, на которой при случае можно было отдохнуть.
Теодор Герман Мейнерт (1833-1892) – австрийский и немецкий психиатр, невропатолог. Был одним из наставников З. Фрейда и В. П. Сербского. Специалист по анатомии и физиологии мозга.