Скачать книгу

к саркастичной ведьме.

      – Я фольклором занималась! Характер мой испортила не сфера деятельности, а тоска смертная и сырость на болотах! И вообще, не отвлекайтесь. У нас тут, кажется, что-то наклёвывается по существу в виде Элеоноры!

      – Да, Элеонора – это очень интересно. Мур-мур, мяу, – облизнул свою лапу и пригладил шерсть на лбу кот. – За этим мужчиной надо установить наблюдение.

      – Чудненько. Кто будет наблюдать? Предлагаем, предлагаем… активнее… – продолжал вести собрание леший.

      – Лучшей кандидатуры, чем ворона, нам не найти. Мур-мур, мяу.

      Звук тройного удара дятлом по дубу включил в процесс постоянно отвлекающуюся русалку-секретаря.

      – Кто за то, чтобы поручить слежку за незнакомцем вороне? – спросила Амура у присутствующих. – Поднимите, пожалуйста, еловую веточку вверх.

      Поляна перед дубом запестрела еловыми ветками.

      – Кто воздержался или против, поднимите вверх ромашку. Судя по реакции, воздержавшихся и против нет, – заключила секретарша Амура.

      – Меня радует ваше постоянное единодушие по всем вопросам, из-за которых мы здесь когда-либо собирались. Но вопрос, по которому мы сегодня собрались, повис в воздухе. В нашем лесу появился новый дух, надо его найти, проинструктировать в плане здешних порядков и легализовать, представив нашему обществу. Если у кого-либо появятся идеи, вопросы и так далее, прошу опускать просьбы, жалобы, предложения в письменном виде по-прежнему в дупло векового дуба. В экстренных случаях вы все знаете, где меня найти. Вахтенная русалка ответит на все письменные заявки в устной форме на следующем собрании.

      – Минуточку внимания, дамы и господа! Хочу вам напомнить о нашем ежегодном празднике «Встреча осени, проводы лета», – красавица на ветке пропела оперным голосом:

      «На кусте-кусточке —

      Жёлтые листочки,

      Виснет тучка в просини,

      Значит, дело к осени!..»[2].

      Бурные аплодисменты со словами восторга заполнили поляну.

      – Спасибо, друзья! На празднике вас ждёт костюмированный бал, концерт и угощение. Явка добровольно-принудительная! – закончила певунья игривой улыбкой и раздачей воздушных поцелуев, растворилась в зелени дуба.

      – О-о-о! – простонал дух осины и послал воздушный поцелуй пухлогубой красотке с хвостом.

      – Брависсимо! Это женщина-мечта! Она меня волнует! – зааплодировал Моховик – дух мшистых болот, самый маленький дух леса, походивший на пушистый бубон от шапки.

      – О да! – поддержали его мнение черти бурными аплодисментами.

      Все стали расходиться.

      – А по мне, так Сирин[3] поёт лучше, – авторитетно заявила болотная ведьма находившемуся в её подчинении Моховику.

      – Мадам, это райская птица, она исполняет песни, не подобающие нашему слуху! Лучше сладострастные звуки Алконоста[4], от неё столько трагических последствий! Роковая женщина! Слушаешь её – и плакать хочется, – страстный дух болот запел:

      «…О

Скачать книгу


<p>2</p>

Стихи Ивана Демьянова «На кусте-кусточке».

<p>3</p>

Сирин – райская птица-дева. Образ восходит к древнегреческим сиренам. В греческой мифологии это полуптицы-полуженщины, унаследовавшие от отца дикую стихийность, а от матери-музы – божественный голос. В русских духовных стихах Сирин, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей своим пением. Существует представление, что только счастливый человек может услышать пение этой птицы. В русском искусстве сирин и алконост – традиционный изобразительный сюжет. «Птица, глаголемая сиринес человекообразна, суща близ святого рая… ея же нарицають райскую птицу сладости ради песен ея» (Древнерусские азбуковники. XVII век).

<p>4</p>

Алконост – в русских средневековых легендах райская птица с человеческим лицом (часто упоминается вместе с другой райской птицей – сирином). Образ алконоста восходит к греческому мифу об Алкионе, превращенной богами в зимородка. Алконост несет яйца на берегу моря и, погружая их в глубину моря, делает его спокойным на шесть дней. Пение алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всем на свете.

«Резчик Олеха – лесное чудо,Глаза – два гуся, надгубье рудо,Повысек птицу с лицом девичьим,Уста закляты потайным кличем.Заполовели у древа щеки,И голос хлябкий, как плеск осоки,Резчик учуял: „Я – Алконост,Из глаз гусиных напьюся слез!“»(Н. А. Клюев. «Погорельщина»)