Скачать книгу

      Говоря о литературной классике, легко впасть в ложный пафос и пустую риторику. Постараемся поэтому, сохраняя подобающую предмету собранность и серьезность, обосновать необходимость предпринимаемого разговора. В пользу избранной темы есть три основных аргумента: собственно-научный, антропологический и культурологический.

      Собственно-научный аргумент сводится к следующему. Классика как одна из универсалий культуры вызывает постоянный, напряженный и разнонаправленный – от сакрализации до ниспровержения – интерес. Будучи традиционным предметом ученого рассмотрения в поэтике, теории и истории литературы, сегодня литературная классика интенсивно изучается также с позиций метафизики[1], социологии[2], культурологии[3], истории культуры[4]. При этом иногда возникает угроза утраты самого предмета исследования в его чувственно-умственной определенности: классика превращается в концепт с неопределенным содержанием, удобный для построения отвлеченного теоретического дискурса, но последним не проясняемый. Таким образом, работа философа с классическим текстом, как мне представляется, состоит прежде всего в том, чтобы определить это понятие, которое употребляется часто, но не всегда ответственно. Отсюда необходимость философско-эстетического исследования классики как корпуса текстов, подлежащих прежде всего эстетическому восприятию, равно предполагающему как переживание текста, так и аналитику этого переживания, а затем конкретному философскому рассмотрению, имеющему своей целью возможно более четкое определение:

      1. тех базовых свойств, которые позволяют тексту при определенном стечении обстоятельств обрести статус классического;

      2. тех культурных механизмов, которые формируют идею классики и поддерживают ее существование.

      Смысл антропологического аргумента прямо связан с тем, что выше говорилось об утрате чувственно-умственной определенности понятия классического. Эта проблема сегодня встает не только в отношении классики, но требует осмысления в принципе. Современность предлагает столь широкий выбор средств ухода от реальности, что под вопросом оказывается сама природная человеческая чувственность. Если основным недугом прошлого столетия был невроз, то в настоящем болезнью века обещает стать анестезия[5] – нечувствие, тесно связанное с бездействием (поражением воли) и обезличенностью (поражением духа).

      Поскольку современный человек с раннего детства склонен предпочитать экранный мир реальной жизни и режим пассивного восприятия – режиму деятельности, у него быстро развивается нарушение эстетической способности, что затрудняет его непосредственный контакт с самим собой. Он не умеет слушать свое тело, отдавать себе отчет в своих чувствах, приводить свои действия в соответствие со своим состоянием, считаться со своим непосредственным опытом, склонен не откликаться на голос своего ума и сердца. Последнее утверждение, правда, имеет смысл лишь в том случае, если признать, что человеческая природа не только невероятно пластична, что позволяет нам нести на себе отпечаток исторического времени, социальной среды и культурной традиции, но и обладает неистребимой внутренней логикой. Христианская традиция определяет эту внутреннюю логику как образ Божий, а мысль Просвещения сводит ее к представлению о естественном человеке, но в любом случае те очевидные симптомы внутреннего разлада, расстройства и дискомфорта, что свойственны сегодня антропосу, как раз и указывают на конфликт между современным образом жизни и потребностями «внутреннего человека», с каких бы религиозных и философских позиций мы его ни понимали.

      Не меньшие препятствия осложняют наше общение с внешним миром: зачастую мы отвергаем телесные практики, не видим окружающей нас природной и культурной среды, не интересуемся другими людьми – словом, не получаем ни радости, ни удовольствия от жизненного процесса. Специфика настоящего момента такова, что современный человек стремительно и постоянно увеличивает потребление и теряет возможность качественного и полного проживания. Гоголевское «Скучно жить на этом свете, господа!» становится магистральным лозунгом современности.

      Именно потому, что всякий современный человек в той или иной степени подвержен анестезии, эстетика становится практической философией. Даже вечно актуальная этика, философия выбора и поступка, уступает эстетике в значимости, поскольку главная проблема сегодня – вымывание из жизненной сферы антропоса уже даже не поступка, но того, что ему предшествует: чувственного и умственного опыта, на основании которого свободно мыслящий человек и способен определять свой выбор и совершать поступок. X. У. Гумбрехт в статье «Чтение для “настроения”? Об онтологии литературы сегодня», посвященной анализу Stimmung — настроения, настроя, по мнению автора, одного из важнейших свойств литературного текста, – говорит: «Литературное чтение будет все более становиться чтением ради “Stimmung”, поскольку мы начали серьезно страдать от жизни в нашем повседневном мире, чья способность физически обволакивать наши тела и рамки нашего существования значительно ослабла.

Скачать книгу


<p>1</p>

См., напр.: Ноговицын О. М. Поэтика русской прозы: Метафизическое исследование. СПб., 1999.

<p>2</p>

См., напр.: Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Литература как социальный институт: Статьи по социологии литературы. М., 1994; Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. М., 1998.

<p>3</p>

См., напр.: Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004.

<p>4</p>

См., напр.: Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла…: Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII – первой трети XIX века. М., 2001.

<p>5</p>

В медицине анестезией (нечувствительность, бесчувствие, греч.) называют состояние, при котором на фоне потери или сохранения сознания частично либо полностью утрачиваются ощущения, а потому и достигается цель медицинской анестезии – обезболивание. Примечательно, что во времена, предшествующие развитию современной анестезиологии, в качестве анестетиков применялись наркотики, прежде всего алкоголь, марихуана и опиум, т. е. именно те вещества, которые сегодня активно используются для разрушения связей с реальностью.