LITMIR.BIZ

      Художники приняли Степана, напротив, радушно, ведь для художников он был прежде всего космонавтом, а потом только, может быть, художником. Степан и должен был сразу стать художником, закончил художественную школу, поступил в летное училище, но быстро его оставил, пошел в художественное. Потом, правда, художественное училище вдруг на последнем курсе бросил, восстановился в летном. Но после космического полета опять вернулся к живописи. Получилось так. До космоса все пути были перед ним открыты, после космоса осталось ему одно рисование. Рисование и Астра. Астра сама была художницей. Широкое лицо, на котором, запрокинутом, воды возле узкой переносицы задержится на два глотка, серые глаза, как сами эти два глотка. В лице – и опущенном – остается запрокинутая преданность. Кому преданность? Степану, царю лесному. У Степана кожа… утром отпечатаны следы бельевых складок, кожа свежая, как грибной испод, и пахнет, как сыроежка, искушение для муравьев и для Астры. Лицо у нее еще кривоватое, профиль с фасом похожи, как у Луны.

      Художники встречали Степана как из космоса каждый раз и картинам его дивились заранее. Больше любовались им самим: ярко-красноватая борода, желтые звериные глаза, волчьи скулы, яркие темные губы, покатые медвежьи плечи, черная, жесткая, как оперение грача, челка, легкая короткая переносица, но массивные надбровные дуги. Степан принес свою новую картину, вертикальная березовая роща. Во всех роща отозвалась заведомым участием. Кроме Астры.

      – Memento more, – заметила она Степану злобно. – Раб говорил триумфатору: «Помни о смерти», чтобы тот не забывался, не слишком блаженствовал.

      – А ты, выходит, рабыня, если это говоришь? – спросил Степан.

      – Это уже моя забота. А твоя забота самому не попасть в рабство.

      – К тебе? Я не против.

      – А я против, – ответила Астра ожесточенно.

      Художники посмотрели на только что слабоумную Астру изумленно. Обычно она молчала, как немая, только покачивалась обморочно вперед-назад, подвисала лбом, обрамленным плотными сизыми волосами, как апостольником. Тут же заговорила, к тому же заговорила вполне предосудительно.

      – Ты у нас, Астрочка, оказывается, ясновидящая, – сказал хозяин, художник Тарас, у него была загипсована рука.

      – Что у тебя с рукой? – уже как бы забирала власть тихоня Астра.

      – Я ему руку сломал, – сказал Степа.

      – За что?

      – Чтобы он лучше писал картины.

      Тарас, подыгрывая, кивнул.

      – Если не поможет, я ему еще ноги переломаю, – добавил Степа.

      Тарас сосредоточился.

      – Откуда такая забота? Он твое второе «я»? Ну, пишет неважные картины. Тебе-то что? – укорила Астра.

      – Нет, пошлые картины я ему писать не позволю.

      – Почему?

      – Объясню. Когда ты выглядела слабоумной, ты была мне интересней. Когда ты стала заносчивой, ты мне уже практически отдалась, – сказал Степа.

      – У тебя слишком мужественное и красивое лицо, чтобы оно могло меня привлечь, – посетовала холодно Астра, – слишком правильные черты. У меня другой идеал. Я ищу что-то среднее, точнее, я люблю в мужчинах женские изъяны, в женщинах – мужские. Ну то есть то, что на грани полов становится изъяном.

      – Я тоже, – кивнул Степа. – Поэтому сломал Тарасу руку.

      – Как это связано? – поморщилась Астра.

      – Все-таки ты слабоумная, все-таки ты мне нравишься, – уверился Степа.

      Астра в суровом забытьи закачалась вперед-назад.

      – Как не понять? Мы оба ищем изъяна, – смущенно объяснил

Скачать книгу