LITMIR.BIZ

      Катя поплотнее запахивает халатик.

      – Не смотри на меня, – улыбается она, – я еще не умылась даже – Амико заняла душ.

      Поль развалился в кресле, солнечные зайчики прыгают по волосам, смешливо сморщенному носу, по светлым стенам холла. Катя с наслаждением подставляет руки под блики земного солнца: завтра они летят на Сайву, и долгие два месяца практики им будет светить чужая звезда.

      – Ну, раз нельзя смотреть на тебя, посмотрю новости, – говорит Поль и щелкает пультом.

      Экран оживает, и Катя, присмотревшись, вскрикивает: камера плывет над знакомой биостанцией, зависает у разбитого окна – за ним бывшая папина лаборатория, столы перевернуты, на полу блестят осколки стекла, ветер шевелит обрывки бумаги и пленки. Диктор тревожно бубнит: «новые нападения на тхакофермы… есть жертвы…» На дорожке между пустыми вольерами, уткнувшись лицом в красную глину, лежит человек в синем халате – и рядом мертвый тхуканец. Крупный мужчина в форме гневно кривит лицо: «Земляне не допустят разграбления тхакоферм. Мы не завоевываем Тхукан, мы боремся за выживание. Земле нужны водочистки, и горстка религиозных фанатиков-дикарей нас не остановит».

      Катя отводит глаза, теребит пояс халата.

      – Они ведь не разбирают даже, где фанатики, а где мирные, убивают всех…

      – Они все фанатики, Катя.

      – Да, наверное… Я понимаю, что другого выхода нет, наверное, но так же нельзя… Я не могу… – Катя вскидывает глаза на экран, и ей кажется, что щека военного измазана кровью. – Поль, выключи, пожалуйста.

      Поль хмыкает, но послушно щелкает пультом.

      – Ты говоришь прямо как наши чокнутые гуманисты. Они готовы угробить Землю, лишь бы дикари не пострадали… Катя, это же не люди! Они убивают землян, всех подряд, всегда и везде! Или мы, или они – понимаешь? Раз они не захотели договориться…

      – Я понимаю. Но они же не все такие, не все! Среди них есть очень хорошие, я уверена, что они пытаются договориться! Просто они же не могут справиться… Я не знаю… Понимаешь, Поль, какую сторону не считай правой – все равно потом будет стыдно.

      Поль моргает светлыми ресницами, пожимает плечами. Тишина давит, и Катя, зажмурившись, мотает головой, отгоняя мучительную картинку: взрослый Тами, грубый, сильно и плохо пахнущий, в заляпанной глиной одежде, со злобной ухмылкой стреляет в землянина.