Алогичная культурология - Илья Франк

Скачать книгу

ноги.

      Трубы, стоявшие века,

      Летят,

      Движениям подражая червяка,

      Игривей в шалости котят.

      <…>

      Злей не был и Кощей,

      Чем будет, может быть, восстание вещей.

      Или как у Маяковского (в «Трагедии»):

      И вдруг

      все вещи

      кинулись,

      раздирая голос,

      скидывать лохмотья изношенных имен.

      Винные витрины,

      как по пальцу сатаны,

      сами плеснули в днища фляжек.

      У обмершего портного

      сбежали штаны

      и пошли —

      одни! —

      без человечьих ляжек!

      Пьяный —

      разинув черную пасть —

      вывалился из спальни комод.

      Корсеты слезали, боясь упасть,

      из вывесок «Robes et modes».

      Чуть позже этот прием будет использован в детской литературе Корнеем Чуковским, например в «Мойдодыре» или в «Федорином горе», где вещи, обидевшись, сбегают от незадачливых хозяев. При этом интересно, что Чуковский вынужден каждый раз придумывать уважительную причину для такого поведения вещей (равно как приводят веские причины для Первой мировой войны и русской революции). А первоначально никакой такой причины не было – был просто выброс энергии, срабатывала модель: «жуками сыплет сонный сад».

      Раз обретают независимость вещи, то восстают и сами слова. Каждое слово хочет быть самостоятельным, самоценным (то есть не скованным каким-либо своим значением) – «самовитым» (Хлебников). Слово хочет бежать, вырваться из ситуации, которую Хлебников описывает как: «В года изученных продаж, Где весь язык лишь дам и дашь». Хочет перестать быть «усталым словом» (Хлебников). Или как об этом сказано у Маяковского:

      Allo!

      Кто говорит?

      Мама?

      Мама!

      Ваш сын прекрасно болен!

      Мама!

      У него пожар сердца.

      Скажите сестрам, Люде и Оле, —

      ему уже некуда деться.

      Каждое слово,

      даже шутка,

      которые изрыгает обгорающим ртом он,

      выбрасывается, как голая проститутка

      из горящего публичного дома.

      Здесь мы видим, конечно, и другие приметы общей модели: жест, жар, выбрасывание-излучение элементов (смешно, но в смысле основы модели «публичный дом» здесь то же самое, что «сонный сад» у Пастернака).

      Мандельштам в «Заметках о поэзии» пишет, что «изобразил бы отрицательный и положительный полюсы в состоянии поэтического языка как буйное морфологическое цветение и отвердение морфологической лавы под смысловой корой. Поэтическую речь живит блуждающий, многоосмысленный корень».

      Что это такое, «блуждающий, многоосмысленный корень»? Послушайте: «косые скулы океана». Эти три слова, конечно, не являются однокоренными. Но в данной строке они становятся однокоренными: слово «косые» и слово «скулы» отражаются друг в друге (КС – СК). Слово «океана», казалось бы, плохо к ним присоединено: всего лишь звуком К. Но ведь эта строка – часть стихотворения, а в составе стихотворения слово «океана» связывается с другими двумя словами

Скачать книгу