Скачать книгу

улицу Святого Арбатовича Рафаэлева сперва со второй, тёмной и злачной стороны её жизни: с яркими витринами кафе и валютных магазинов, с амигосами и чиками, сигарами и «фоки-фоки посибле». Это была первая столь ожесточённая и массированная бомбардировка нас недвусмысленными предложениями на предмет лёгкой на продажу любви. В воздухе стоял сладковатый запах разврата и тупого развода на деньги [95].

      «Упыри и вурдалаки приготовились к атаке» [96]

      Представители злачной отрасли поджидали тут же и везде: из каждого окна, закоулка, скамейки, витрины кафетерия. Колосились буйным цветом спелые, расцветшие под щедрым кубинским солнцем, налитые соком и желанием подзаработать. Они были прекрасны и удивительны! Но мы твёрдо (насколько это выходило в тот момент) решили выстоять этот первый неравный бой. Не уступить ни пяди своей чести и кошелька. Или хотя бы на время отложить неминуемое грехопадение. Ведь позади нас Москва, Воронеж и Чаплыгин. Смотрят на нас с укоризной глазами жён, матерей, племянниц и секретарш. И потом, наши организмы давно подкошены бесконечно долгим Первым днём: перелётами, горгонами, двумя сутками без сна, той же «акклиматизацией» (слово-то какое нерусское), когда перепутаны день с ночью, зима с летом, а срамное с недозволенным…

      Мы твердили себе что-то в оправдание про «успеем ещё», про «и не раз» и про «времени ещё вагон»… Честно? Мы испугались той вопиющей простоты и доступности отношений, что так разнилось с нашими отсталыми домостроевскими представлениями о заветности греха. Вся эта тургеневщина с клятвами на Воробьёвых горах, где чеховская дама с собачкой и камелиями праведно пучит глаза и предостерегает. Где те же три товарища (Эрих, Мария и брат их Ремарк) сами могут с кем и как хотят, но нам не позволяют. А ведь ещё есть Травиата, Богема и Чио-Чио-Сан… Разве всё это по верхушкам похватанное квазиэстетское безобразие можно упрятать от самих себя, позабыв за проданные на 15 минут стыд и совесть? [97]

      Когда в окнах второго этажа я увидел развесёлую компанию чик и френдов, так мило и по-доброму зазывающих нас не проходить мимо соблазнов, я явственно ощутил себя профессором Плейшнером, который вдруг отчётливо вспомнил, о чём говорил ему Штирлиц, и понял: «Пыздэсь явке!» [98]

      Потому, недолго думая, на скорость пробежали зону обстрела туда и обратно там, где она менее темна и опасна [99], с уговором продолжить завтрашний осмотр достопримечательностей с последней контрольной точки, уже при свете дня. Ctrl+Alt+Del [100]. За «трэс пэсос» добрались до «трэс койкас», закинули по «трэс текилас» в голову на сон грядущий, «ля раскурили» сигару и… уже в семь вечера «трэс тушкос» отошли в объятия Морфея, пожелав друг другу столько же впечатлений и в будущем, то есть уже в завтра.

      Конец ознакомительного фрагмента.

      Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

      Прочитайте эту книгу целиком, купив

Скачать книгу


<p>95</p>

Переосмысление расхожего выражения «сладкий запах победы» и перефраз знаменитой цитаты из военно-психологической драмы Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня» (1979):

«Чувствуешь запах? Это напалм, сынок. Больше ничто в мире не пахнет так. Я люблю запах напалма поутру. Однажды мы бомбили одну высоту, двенадцать часов подряд. И когда всё закончилось, я поднялся на неё. Там уже никого не было, даже ни одного вонючего трупа. Но запах! Весь холм был им пропитан. Это был запах… победы! Когда-нибудь эта война закончится…»

<p>96</p>

Строчка из панк-сказки, альбома-пародии группы Сектор Газа «Кащей Бессмертный» (1994), любимой, цитируемой и почитаемой членами Банды

<p>97</p>

Культурологические аллюзии на монолог Венечки из культовой поэмы Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки» про заповедность стыда:

«Да нет, нет, – тут уж я совсем запутался. – в этом мире есть вещи… Есть такие сферы… Нельзя же так просто: встать и пойти. Потому что самоограничение, что-ли?.. Есть такая заповедность стыда, со времён Ивана Тургенева… И потом – клятва на Воробьёвых горах… И после этого встать и сказать: "ну, ребята…" как-то оскорбительно… Ведь если у кого щепетильное сердце…»

Дама с собачкой – рассказ Антона Павловича Чехова, в центре которого история курортного романа двух несвободных взрослых людей

Дама с камелиями – роман Александра Дюма (мл.) о любви парижской дамы полусвета с молодым аристократом Арманом Дювалем. Роман лёг в основу оперы Джузеппе Верди «Травиата»

Пучит глаза – аллюзия на фамилию итальянского композитора Джакомо Пуччини, автора классических опер «Манон Леско», «Богема», «Тоска», «Мадам Баттерфляй (Чио-Чио-Сан)». Роман «Манон Леско», послуживший основой для одноимённой оперы Пуччини, фигурирует в завязке «Дамы с камелиями»

Три товарища – роман немецкого писателя Эриха Марии Ремарка, в сюжете которого падшим женщинам отведено немало места

<p>98</p>

Отсылка к сюжету и персонажам серии произведений Юлиана Семёнова о советском разведчике-нелегале Максиме Максимовиче Исаеве, работающим в Нацистской Германии под именем Макс Отто фон Штирлиц. Штирлиц приобрёл всесоюзную популярность после выхода в 1973 году одноимённой экранизации романа «17 мгновений весны», стал героем советских анекдотов наряду с чукчей, Чапаевым и Леонидом Ильичом Брежневым

<p>99</p>

Отсылка к знаменитой трафаретной надписи на стенах домов во время блокады Ленинграда «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». В память о героизме ленинградцев некоторые надписи восстановлены на своих исторических местах. В частности на стене дома 14 по Невскому проспекту, о которой Александр Розенбаум спел в песне «Прогулка по Невскому»:

Так давайте пройдём в этот вечер прекрасныйСтарым Невским моим, да по той стороне,Что в обстреле была так темна и опасна.

Данная строчка и процитирована в тексте

<p>100</p>

Сочетание клавиш клавиатуры, команда перезагрузки компьютера