LITMIR.BIZ

      После выходки Гудвина накатили выходные, потом пролетело еще две или три недели, и наконец как-то вечером во вторник, когда Ярочкина группа собралась снова, он подошел в перерыв к Завулону и попросил разрешения «поговорить» после занятий, недвусмысленно указывая на свою позвякивающую стеклом наплечную сумку.

      В полдесятого мы распустили учащихся, я оставил Гудвина с Завом в преподавательской, а сам отправился запирать за последними курсантами входные двери.

      Ничего радостного от этого вечера мы конечно не ожидали. Это вообще наш крест – выпивать с учащимися. Порой посиделки затягиваются, количество спиртного зашкаливает – тогда приходится брать такси, и на следующий день мы непременно жалуемся на это шефу. Это его тезисы: про недопустимость высокомерия, про толерантность в отношении «простой человеческой благодарности». При этом наши машины остаются ночевать в глуши, в парке, возле одиноко стоящей на краю города школы – ну хорошо ли это? Однако шеф стоит на своем и уверяет нас, что радушие к учащимся помимо прочего развивает нас профессионально. Как-то не верится, но сделать тут всё равно ничего нельзя: начальству виднее. Для меня радушие в принципе не проблема. Зрелый и развитый человек вообще может выстроить отношения с кем угодно – другое дело, что когда он добрался до этого уровня, то есть до зрелости, отношения с кем попало становятся обузой. Друзей у меня поэтому нет. Бывшие одноклассники заняты кто чем: кто мелкий менеджер, кто охранник. Пара человек вылезли в богачи – эти не рвутся общаться сами, справедливо ожидая от «бедных» только нытья и просьб о помощи. А с охранниками тяжело. Они реально грузят своей незатейливой жизнью – или одалживают деньги и потом не могут отдать их годами. Так что радушие к учащимся мы проявляем, хотя и по приказу шефа.