LITMIR.BIZ

Скачать книгу

ведь он будто твой родственник? – спрашивает Кондрат Кузьмич.

      – Так, седьмая вода на болотной тине, – отвечает.

      – Но он человек Яги, это нам помеха.

      – Ни в коем разе, – говорит господин Дварфинк, поигрывая золотой безделкой. – Эта кандидатура нам весьма подходит. Госпожа Яга слывет квасной патриоткой. Все будет выглядеть как нельзя достаточней.

      А Кондрат Кузьмич, подумавши, совет принял, ущипнул Мору за тугой зад и на ухо обещал ей тоже что-нибудь поднести из своего стабильного фонда за мыслительные труды.

      – Нет, – отвечает на это Мора Кик, – не нужно мне безделок, а хочу принять участие в вашем замысле.

      – Это как так? – Кондрат Кузьмич удивляется.

      – А так. Соорудите мне звездную площадку на озере. Буду там петь про утопленный город и распалять в народе желание его со дна достать.

      – Ваша подруга дней, Кондратий, весьма разумна, – подмечает тут советник Дварфинк.

      – Это удивительно, – сказал Кондрат Кузьмич и звездную площадку на озере взял в прицел.

      XII

      А светская кобылица госпожа Лола всю ночь переживала за свой замысел преобразования дивного озера. Уже видела себя столбовой графиней Святоезерской-Кладенецкой, восседающей на резном кресле в обозрении собственных водных владений, а пробужденное озеро под ее оком влекло к себе толпы туристов, желающих целительства и прибавления энергетизма. Но одной госпоже Лоле эту умственную картину оживотворить было не под силу, тут требовался совершенно особый в своем роде энергетизм ее супруга, Горыныча, а он как назло опять поменявши ипостась. С утра поехал по делам Зиновием, к вечеру сделался Зигфридом, а это самая неприятная была для госпожи Лолы мужнина ипостась и к тому же для полноты ее замысла пригодная только частично. Потому как каждая ипостась ведала своими делами, в которых больше смыслила, и в другие с понятием не влезала.

      По городу у нас висели агитаторские листки Горыныча, звавшие народ за него стоять на выборах в мэры. Крепкая рука Кондрат Кузьмича там по-всякому очернялась: сам-де свободу объявил, да сам ее теперь укорачивает, шурупы привинчивает, порядки разные наводит. И населению от этого одна тягота, а государству убыток репутации между культурными народами.

      С листков все три ипостаси глядели – Захар Горыныч, Зиновий Горыныч и Зигфрид Горыныч, на рыло одинаковые, челюсть в полголовы бородой прикрыта, а сверху все голо, только брови в палец толщиной. А выражение лицевого фасада у всех разное. У Захар Горыныча фасад зверообразный и взор лихой, совсем наш, кудеярский, бессмысленный и беспощадный. Зиновий Горыныч хитрее будет, мудренее, этот не захочет – облапошит и все шито-крыто сделает. У Зигфрид Горыныча фасад холеный, благообразный, так и кажется, что душистый, и смотрит с чувством, а все равно – зубастая крокодила, откусит что ни попадя.

      К ипостасям в листках подпись была про редкий духовный дар, от которого Горыныч преобразовался из одного сразу в трех, и про то, как вся эта компания на одном кресле мэра

Скачать книгу