Топос и хронос бессознательного: новые открытия - Оксана Кабачек

Скачать книгу

е и управляющие ею законы. <…> Общее направление этого метода можно выразить следующей формулой: от формы художественного произведения через функциональный анализ ее элементов и структуры к воссозданию эстетической реакции и к установлению ее общих законов» [Выготский].

      Мы рассматриваем здесь и эстетическую «реакцию» (восприятие искусства), и саму «акцию» художника (творчество); но и акции, и реакции эти часто не осознаваемы.

      И это бы ничего (кто ж после З. Фрейда не пишет о роли бессознательного в художественном творчестве!); но книга претендует на больше: раскрытие самой структуры бессознательного и некоторых закономерностей его функционирования.

      То, что открылось и сложилось, не сильно похоже на классическую психоаналитическую модель, зато хорошо объясняет древние схемы и практики как Запада, так и Востока (первоначально посвященные отнюдь не бессознательному – и даже не человеку только).

      А теперь пора признаться в главном преступлении – методе исследования.

      «С точки зрения М.М. Бахтина, гибельной для науки об искусстве была бы именно экспансия в ее область естественнонаучных методов и критериев. Он резко противопоставляет два предела: вещь и личность; две тенденции: к овеществлению и к персонализации; соответственно – два типа познания: естественнонаучное и гуманитарное, или монологическое и диалогическое. Он даже настаивает на понятии инонаучности (предложено С.С. Аверинцевым) как метода познания, адекватного именно области гуманитарных наук» [Мелик-Пашаев].

      Можно говорить о позиции вненаходимости по отношению к предмету исследования, которая «включает в себя опыт вживания, внутреннего слияния с предметом и в то же время позволяет целиком охватить его извне» (там же). Исследовать, используя «эстетическое отношение к миру – <…> способность воспринимать чувственный облик вещей и явлений как выражение состояния, характера, судьбы – их самоценной и родственной человеку внутренней жизни» [Мелик-Пашаев, Новлянская и др.].

      Эстетическая установка, вчувствование – как важнейшая часть метода научного исследования? Но ведь и Фрейд изучал законы бессознательного, персонифицируя его, разделяя на субличности, угадывая их характер и мотивы.

      «Воображая, человек как бы “сходу” проникает в суть предмета еще до того, как в его сознании сложится сколь-нибудь отчетливое понятие о нем, – считает В.В. Кудрявцев. – Предмет будущей мысли уже явлен ему в чувственном образе – мысли, которой только предстоит родиться. Благодаря этому в самом акте созерцания отдельный факт – без и до предварительного анализа (который затем продолжает творческую работу воображения) и развернутого обобщения – открывается в своей универсальности, “в целом”.

      Это значит, что воображение вовсе не “ущемляет интересов” мышления в креативном процессе (А.В. Брушлинский), “поставляя” ему готовый материал, который мысль лишь облекает в логическую форму (Т. Рибо). Воображение выполняет свои самобытные поисковые и порождающие функции в тесном взаимодействии и генетической преемственности с мышлением (Э.В. Ильенков, В.В. Давыдов, В.Т. Кудрявцев, N. Bolton, P. Ricoeur)» [Кудрявцев].

      Помимо традиционных вопросов исследователя, обозначающих обнаружение проблемы: «Почему тут несостыковка фактов и/или гипотез? На каком материале можно лучше всего изучить и «снять» это вскрывшееся противоречие, выдвинув новую, все-примиряющую объясняющую гипотезу? Как для этого должен быть организован материал в схеме эксперимента?» и пр., возможны, а иногда и необходимы, при обнаружении новых группировок материала исследования, вопросы если не впрямую к этому, ранее безгласному материалу, то о нем – уже как о субъекте, «сущности»: «На кого или что это похоже? Какой у него характер, что ему нравится и не нравится? Почему он такой? Что им движет? Какую роль оно выполняет?» и т. п. Опора на интуицию и воображение (в том числе, художественное).

      «Структурировать данные позволяет большое количество имитационных моделей, метафорических аналогий, ассоциативных примеров» [Двуреченская]. «Метафорической моделью может вполне стать фрагмент уже осуществленного мышления, но не в качестве трамплина (встать на плечи гиганту, чтобы увидеть больше него), а в скромной роли провокатора» [Буряк]. Что и позволяет порой выйти на неожиданные прозрения (которые подтверждаются далее в эксперименте, статистикой).

      И опять новые данные объясняются с помощью диалога-вопрошания, с использованием метафорических моделей и образов; те опять обрастают новыми фактами.

      И вопросами. Бесконечными вопросами.

* * *

      Мы вступили в зону рискованного литературоведения.

      Подводная часть айсберга стала более видимой и доступной анализу: тайный мир человеческих чувств, настроений, установок, ценностей, страстей и фобий – все то, что опредмечено в искусстве – тексте и затексте, и часто не осознается самими авторами.

      Художественные и документальные тексты стали для нас и, надеемся, станут для читателей нашей книги, не мертвым «стимульным материалом» или подпоркой-иллюстрацией неких идей автора, но «Заслуженными собеседниками», по выражению А.А Ухтомского [Соколова, Цурикова]: живыми голосами людей,

Скачать книгу