LITMIR.BIZ

      Светелка венчала третьим этажом Лешунин терем, который был расшит деревянным кружевом и домовой росписью. То же буйство ждало гостя и в горнице: Лешуня как-то специально выписал из заброшенных деревень русского севера сундуки, скамьи, дверцы и разместил их под беленым, украшенным цветами потолком. Предположить, что жил здесь мужик-бобыль было трудновато, особенно мешали этому кружевные скатерти и занавески. Но гостиная была обманкой, как и все очевидное в Лешунином пределе.

      …

      Утро это случилось за год до того, как в Большой Заиндень пришла Разделенность и стало понятно, что, собственно, этому миру всегда будут нужны только врачи, духовники и похоронных дел мастера, а то, вокруг чего крутились все мысли, все эти салоны работы над телом от фитнеса до цирюльни, все изысканные хлеба и удивляющие зрелища, весь транспорт и путешествия от нечего делать вдруг стали в Разделенности неважными, съежились, схлопнулись и обратились в воспоминания.

      В этой Разделенности музейщики – бабы и мужики, шарящие по Большому Заинденю в поисках достойных артефактов прошлого – находили иногда неплохие экземпляры скукоженных, впавших в анабиоз спортзалов или кинозалов, кофеен, еще сохранивших запах в своей раковине, театров, сложившихся до размеров музыкальной табакерки, и утаскивали их себе в хранилища, чтобы рассматривать, описывать, сохранять до того дня, когда придет Время После, но время это не торопилось. Впрочем, у музейщиков работы было много и иногда казалось, что Разделенность не закончится, пока наконец все собранное не будет описано, обдумано, отсортировано для попадания в Будущее или на склад истории.

      Будущего, по словам говорящих, не стало, и его надо было изобретать заново.