LITMIR.BIZ

      Когда половина бутылки была выпита, Толя первый раз посмотрел на Наташу и сказал:

      – Вчера попал в одну компанию, там такая девочка была… И парень с ней в кожаных штанах. Вам бы он не понравился.

      – Почему? – спросила Наташа.

      – Потому что вы серьезная.

      «Как раз понравился бы», – подумала Наташа, но ничего не сказала.

      – Ну, ну… – Ирка обрадовалась, что Толя заговорил.

      – Он пижонить начал, говорит: в каждом человеке девяносто процентов этого… Ну, сами понимаете.

      – Чего? – не поняла Ирка.

      – Дерьма. А я ему говорю: «Ты не распространяй свое содержание на других».

      Толя замолчал. Наташа поняла, что он обижен и переживает.

      – Не обращайте внимания, – сказала она.

      – Да вообще-то, конечно, – согласился Толя.

      – Вы где живете?

      – Нигде.

      – Как это «нигде»?

      – Очень просто. Плаваю – и все.

      – А дом-то у вас есть?

      – Был, а теперь нет. Давайте выпьем.

      Все подняли рюмки.

      – Жена сказала: «Надоел ты мне». Я и ушел.

      – Жалко было? – спросила Ирка.

      – Чего?

      – Жену.

      – Жалко. – Толя прищурился. – До слез жалко. Однажды ночью просыпаюсь и плачу. Слезы текут, ничего поделать не могу. Думаю: господи, да я ли это…

      Все замолчали, думая о своей жизни, и только Ирка не умела думать о себе.

      – Неужели никак нельзя было? – Она посмотрела на Толю.

      – Наверное, нельзя. Я без жены еще как-то проживу. А без своей работы – нет.

      – Понятно, – сказала Наташа. Ей это было понятно.

      Ирка включила приемник. Заиграл симфонический оркестр.

      У Толи глаза были голубые, а волосы русые. За его спиной висела занавеска, а за занавеской лежал город – далеко, во все стороны. А после города кончались дороги и начинались поля и деревни, потом другие города.

      Наташа вдруг кожей ощутила это все: расстояние и бесконечность.

      – Так-то ничего бы, – сказал Толя, – плохо только, писем нет. Когда на корабль письма приходят, как будто веревка от земли протягивается. Не утонешь, ни фига с тобой не сделается. А когда писем нет…

      – Хотите, я вам напишу? – предложила Наташа.

      Толя промолчал. Ему не нужны были Наташины письма. Вот если бы написала жена или в крайнем случае девочка – приятельница парня в кожаных штанах.

      Толя многое умел: ходить на медведя, опуститься на дно в скафандре. Он умел интересно жить, но не умел интересно рассказать об этом. И не в силах был поменять то, что он может, на то, чего не может.

      – Ничего, – сказала Ирка, – все будет хорошо.

      Ей хотелось, чтобы у всех было все хорошо.