LITMIR.BIZ

      26

      Всё то, что было: деньги, имущество —

      время забрало; нет у изгнания —

      года прошли, распались клятвы —

      прав никаких на своё что было…

      27

      По домам хожу, а на то и нужен

      долг гостеприимства, чтоб, кто всем должен,

      не смущал монетой – одной – столь многих,

      асса не тратил.

      Открывают двери – ах, ваша щедрость,

      безразлична щедрость кому и сколько —

      плуту, проходимцу, мне тоже надо.

      Гостеприимец,

      не узнай меня в моём, в отчем доме.

      Лары не узнают по равнодушью

      божьему к людскому. А мои шрамы

      зажили напрочь…

      28

      Куда несёшь? О, запах! О, пирог с мясом!

      Куда несёшь? Давай! Тут сам сидит голод,

      и лязгает, и всё сметет – укус рушит

      полпирога – о, ненасытная глотка!

      О чём я и мечтал – давнишний бед данник,

      о чём я и мечтал – в морях плывя дальних,

      о чём я и мечтал – в чужой земле сытый:

      такой калейдоскоп блюд уместить в брюхо.

      А книги можно взять, читать среди бури.

      А дружба? – Да в любом краю полно наших.

      Любовь? – Изощрены в искусстве все девы.

      Культура – это что? – Высокая кухня!

      * * *

      От прочего искусства я устал сердцем,

      от прочего искусства я сижу слабый,

      от прочего искусства ничего толку,

      а тут икну, философ, умудрён пищей!

      29

      Зря болтают, зря прошлое тревожат:

      мол, бывали пиры у Красса или

      у Лукулла… Бывали, кто же спорит.

      Были гении в деле наслажденья,

      нам до них далеко, распалось время,

      измельчало…

      Доступней стало счастье.

      * * *

      А на те бы пиры нас не позвали.

      Или только носить им яства, вина.

      30

      Истощились пиры аристократов.

      Скольких консулов ты в роду считаешь,

      украшая стол дедовской солонкой,

      честной бедностью заедая вина

      прошлогоднего сбора-урожая?

      Скольких консулов ты в роду считаешь

      и какие наследные болезни

      лечишь скудной диетой – горьким, чёрным

      запиваешь настоем полбу-кашу?

      Скольких консулов ты в роду считаешь,

      честных стоиков, – в чистом воздержанье

      дни проводишь, и Сенеке ты пишешь,

      как хорош, на воде сидя и хлебе.

      31

      Тот, кто на волю выпущен, жадною

      томим привычкой – голод накопленный

      сметает яства, не насытить

      прорву, и глаз завидущий смотрит,

      чего б ещё урвать, – для съедобного

      всегда есть место, —

      поём утробою

      живые гимны ради большей

      сытости: нам

Скачать книгу