Аннотация

«– Ехать так ехать, – добродушно сказал попугай, которого кошка вытащила из клетки. …»

Аннотация

Такого Джерома вы ещё не читали. И не только потому, что его роман «Все дороги ведут на Голгофу» переведён на русский язык впервые. В конце жизни автор «Трёх в лодке» из саркастического насмешника превратился в исполненного грусти и надежды наблюдателя, задающегося вопросами религии, любви, чести, подлости, войны и мира – в поисках причины творящейся вокруг несправедливости. Видимо, именно поэтому, спустя сто лет после первого издания, книга читается так, как если бы была написана сегодня.

Аннотация

Добрая и трогательная сказка для взрослых. Она напоминаем нам, что любовь и вера способны совершить чудо.Рекомендуется к прочтению, если вы попали в плен меланхолии, одиночества или просто потеряли себя.

Аннотация

Аннотация

«Двенадцать часов дня. Известный драматург Крапивин бегает взад и вперед по кабинету. Левой рукой он нервно крутит вихор над лбом, а правой делает жест, соответствующий тому месту в пьесе, которое ему никак не дается…»

Аннотация

«До Рождества – рукою подать. Из учащейся молодёжи, кто поюнее – книжки под мышки, кто постарше – лекции в портфель, и айда по домам, к весёлым ёлочным праздникам. Для всех ли весёлым? Сегодня – так называемое на школьном условном языке – «разъездное воскресенье», последнее пред святочным роздыхом. Начиная с нынешнего дня, вплоть до самого сочельника, все отходящие из Петербурга поезда будут переполнены спешащею восвояси молодёжью…»

Аннотация

Аннотация

Аннотация

«Наступали сумерки… С трудом отворив тяжёлую одностворчатую дверь, я перешагнул порог и очутился в крошечной комнатке. Направо в стене бледным пятном обрисовывалось оконце: молочный свет сумерек падал на убогую обстановку жилища. Под плитою перегорали обуглившиеся поленья, по неровному, скрипучему полу тянулась бледная полоса света…»

Аннотация

«– Она! Нет, конечно, она! – сказал сам себе Петр Андреевич Басманов, когда дама, обратившая на себя его внимание, пятый или шестой раз прошла мимо его столика. Он не сомневался более, что это Елизавета. Конечно, они не видались уже почти двенадцать лет, и за этот срок лицо женщины не могло не измениться. Черты, прежде тонкие и острые, несколько располнели, взгляд, прежде по-детски доверчивый, стал холодным и строгим, в выражении всего лица появилась самоуверенность, которой не было раньше. Но разве это не те же самые глаза, которые Басманов любил сравнивать с огнями св. Эльма, не тот же овал, который успокаивал волнения одной чистотой своих очертаний, не те же маленькие уши, которые так сладко было целовать! Это – Елизавета, потому что не может быть двух женщин тождественных, как тождественны два отражения в двух смежных зеркалах!..»