ТОП просматриваемых книг сайта:
Октав Мирбо
Список книг автора Октав Мирбо
Аннотация
Аудиокнига по роману классика французской литературы, члена Гонкуровской академии Октава Мирбо «Дневник горничной» [1900] предназначена для взрослых слушателей, которые не постесняются понаблюдать через замочную скважину за жизнью так называемых «приличных» людей. Героиня романа, горожанка Селестина, устроившаяся горничной в сельскую местность, ведет откровенный рассказ о собственных интимных связях и порочных развлечениях своих господ, как нынешних, так и прежних – «Ах! да! мужчины… кучера, лакеи, священники, поэты – они все одинаковы… негодяи и развратники!».
Аннотация
Аудиокнига «Суд мучений» по роману французского писателя Октава Мирбо (в другом переводе «Сад пыток») предназначена для взрослых слушателей, которые не побоятся проникнуть в самый мрак человеческих тайн. Своим произведением классик французской литературы, член Гонкуровской академии Октав Мирбо, живший на рубеже XIX–XX веков, не просто дразнит пуритан и ханжей. Он протестует против современного общества, обезличивающего и извращающего человеческую индивидуальность, критикует лицемерие европейской цивилизации, которая, прикрываясь флёром рассуждений о доброте и гуманности, провоцирует жестокость, безжалостно расправляется с инакомыслящими и поощряет насильственную смерть.
Аннотация
«Сегодня, 14 сентября, в 3 часа пополудни, в теплую, серенькую и дождливую погоду я поступила на свое новое место. Это двенадцатое за два года. Не говорю уже о местах за прежние годы. Их и не сочтешь. Ах, и чего я только не видела за это время, какие обстановки, лица, какие грязные душонки! И это не конец… После всех совершенно необыкновенных мытарств, когда я вихрем носилась с одного места на другое, то из домов в бюро, то из бюро в дома, из Булонского леса в Бастилию, с Обсерватории на Монмартр, из Терн в Гобелены, не сумевши нигде осесть прочно, не доставало только, чтобы и здесь было трудно служить. Не хочется и верить…»
Аннотация
Идите, милые, идите же скорее. Там, куда вы идете, еще больше страдания, еще больше истязаний, больше крови, льющейся и впитывающейся в землю! Больше скорченных, разрываемых тел, хрипящих на железных столах, больше нарубленных тел, качающихся на веревке, на виселице, больше ужаса и больше ада! Идите, мои дорогие, идите, уста с устами, рука с рукой…
Аннотация
Наконец – и это самое важное – у меня нет ни малейшей защиты против мужчин. Я всегда буду жертвой своего бескорыстия и их удовольствия. Я слишком влюбчива, да, я слишком обожаю любовь, чтобы извлекать из нее какую-нибудь выгоду. Она сильнее меня. Я не могу просить денег у того, кто мне доставляет наслаждение и раскрывает лучезарные двери восторга. Когда они мне говорят, эти чудовища… и я чувствую на шее прикосновение их бороды и горячее дыхание… представьте!.. Я становлюсь настоящей тряпкой, и тогда они берут от меня все, что хотят…
Горничная Селестина, поступившая на работу в семейство Монтей, любопытна и наблюдательна. Немало пикантных подробностей о ненасытной сексуальности, утонченном фетишизме и склонности к насилию обитателей этого дома открылось ей. Об этом, о ее собственных интимных ощущениях, о приобретенном ею опыте и поведал дневник Селестины…
Аннотация
Горничная Селестина, поступившая на работу в семейство Монтей, любопытна и наблюдательна. Немало пикантных подробностей о ненасытной сексуальности, утонченном фетишизме и склонности к насилию обитателей этого дома открылось ей. Об этом, о ее собственных интимных ощущениях, о приобретенном ею опыте и поведал дневник Селестины…
Аннотация
«Раз вечером, у одного из наших известнейших писателей собралось несколько знакомых. Хорошо закусив, они, – не знаю, по какому поводу, а скорее всего, просто так, – разговаривали об убийстве. Здесь были только одни мужчины, – публицисты, поэты, философы, доктора, вообще – люди, могущие говорить свободно, со свойственным им остроумием, с шуточками, не боясь, что вдруг почувствуют испуг или ужас, которые вызываются чуть-чуть смелым словом на смущенном лице нотариусов. – Я сказал «нотариусов», как одинаково мог бы сказать «адвокатов» или «приказчиков», не презрения ради, конечно, но чтобы точнее определить какое-нибудь среднее состояние французского ума…»