LITMIR.BIZ

«…Первым вернулось обоняние. Потом зрение. Я стоял с сигаретой на балконе. Назвать это балконом можно лишь условно – скорее небольшая площадка с пожарной лестницей, ведущей на крышу. Все окна нашей квартиры выходят на площадь, все, кроме окна маленькой комнатёнки за кухней, в которой раньше обитала Верочка, а теперь расположилась моя мастерская. Двор внизу был поделён диагональю пополам – лимонный свет и лиловая тень. Солнце уже перекатило на нашу сторону, но ещё не успело скрыться за центральной башней. Она высилась злым готическим замком: иглы шпилей, звёзды и шишечки – чёрный силуэт был приклеен к новенькому синему небу. Горько пахло тополиными почками; на собачьей площадке местные пьяницы пускали солнечных зайчиков донышками пивных бутылок; сквер, бурый и в крапинках зимнего мусора, подёрнулся зеленоватым дымом предвкушения травы. Солнце жарило с летним азартом, мои пальцы были в краске – умбра и сепия, – я стряхнул пепел и увидел её – Ванду» В книгу Валерия Бочкова вошли роман "Рисовальщик" и повесть "Сахарный бес".

Подробнее

1. Лингвистическая мастурбация, или Симуляция литературы в России. Эссе Лингвистическая мастурбация – здоровое проявление графомании. Она становится опасной лишь тогда, когда ее выдают за интеллектуальную литературу, литературу для избранных. Каковы ее свойства? 2. Лев и другие, которые помельче. Эссе-апокриф Характер у Льва Толстого был непростой. Можно сказать, противоречивый. А если уж начистоту – скверный характер был у Льва Толстого. Максим Горький приезжал в Ясную Поляну и подолгу гулял с графом по окрестным лугам, пытаясь выведать секреты писательского мастерства. 3. Азбука русской эротики. Эссе Эротическая цензура и, в первую очередь, самоцензура ощущается в русской литературе от Пушкина до Довлатова, понурое ханжество пополам с комсомольским платонизмом: в лучшем случае читателю намекают на процесс или дают примерный вектор развития. Империя русского эроса таинственна, это Терра Инкогнита, путешественники тут ступают на цыпочках и говорят шёпотом. 4. Гений малых форм. О’Генри – жизнь после смерти Почему О. Генри почти неведом в Америке и почему он так популярен в России? В жанре короткой прозы лишь Антон Чехов может соперничать с ним у русского читателя. Попробуем разобраться: прежде всего О. Генри говорит с нами на одном языке – на языке русского анекдота. Если вы когда-либо пытались пересказать иностранцу анекдот про Штирлица или Василия Ивановича, вы понимаете, что я имею в виду. У критиков и литературоведов приём этот так и называется «финал О. Генри»: когда в заключительном абзаце вся история вдруг переворачивается с ног на голову…

Подробнее

«Южная ночь с цикадами и запахом тёплого можжевельника. С моря тянет прохладной горечью, остывающим песком. Море черно, оно угадывается полоской пены в полосе прибоя и уходит в бесконечность. Сливается с небом, сливается с ночью. На мне платье —голубое, помнишь? Под платьем у меня ничего не было – я стянула его через голову. Невидимое голубое платье в белую крапинку. Спиной чувствовала, как ты пялишься на мою задницу, – она хихикнула, – ведь пялился-пялился, не отпирайся. Ты вошёл в воду следом. Беззвучно нырнул… Помнишь?» Звонок Ангелины, ее слова запустили не только цепь мучительных воспоминаний в герое, но и страшную игру, на кону которой оказалась жизнь… Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань.

Подробнее

Полина вдруг с неожиданной ясностью осознает: все, что составляло ее прежнюю жизнь, – любовь отца и матери, отчий дом, балетный кружок, тяжелые косы, детство, – кончилось и перешло в разряд безнадежного хлама. Именно в этот момент ей встречается Лутц, за сумрачным фасадом которого мерещится строгая одинокая душа…

Подробнее

Рассказ «Игра в снежки» Валерия Бочкова – победитель международного конкурса малой прозы, проводимого газетой «Московский комсомолец». Москва предстает в рассказе в двух обликах: высоткой на Котельнической и общежитием Устьинской фабрики, в образах Марека Крыжановского, мальчика из интеллигентной семьи, и Сани Мотанкина, отец которого отбывает срок за вооруженный грабеж. Жестокая игра в снежки одноклассников Марека и Сани в Москве прихотливо повторяется спустя много лет в Нью-Йорке во время рекордного за последние сто лет снегопада.

Подробнее

Эротика – об этом мало кто умеет писать. Бочков не просто умеет, он пишет виртуозно. Страсть, в том числе и эротическая, выводит его повествование на эпический уровень архетипа, уровень настоящей трагедии. Той самой, которая, вызывая сострадание и страх, заставляет читателя сопереживать, тем самым очищая его душу, возвышая и воспитывая его. Очищение души – интуитивная функция, смыкающая все смыслы мира в формулу любви. Любви любой классификации. В том числе и плотской.

Подробнее

Бочков превращает страсть в абсолют. Ревность, вожделение, жажда мести – всё доведено до точки плавления. Не ждите привычных сюжетов или стандартных ходов – их тут нет, это русская проза высшей пробы. Проза нового тысячелетия. «…Я бы никогда не смогла работать проституткой. Не вокзальной шлюхой, а настоящей профессионалкой в сапогах змеиной кожи на хищной шпильке – с постоянной клиентурой, графиком у массажиста, в парикмахерской и в маникюрном салоне. Физиологическую часть я бы ещё кое-как потянула, если исключить поцелуи…; в конце концов, совокупление можно рассматривать как вид аэробики – акт средней интенсивности сжигает триста калорий и считается неплохим кардио для укрепления сердечной мышцы. Психология – вот что смущает». («Клеопатра Чистых прудов»)

Подробнее

Ингредиенты увлекательной прозы: виртуозно закрученный сюжет, живые герои, летящее повествование и убийственный финал. Бочков знает эту магическую формулу успеха. Добавьте сюда безупречное владение метафорой, умный юмор и прекрасный русский язык и вы получите книгу, от которой невозможно оторваться. Именно эту книгу. «Ну что мне делать? Вчера я понял вдруг… Понимаешь – бац! – как прозрение! Что готов всё послать к чёрту, и Джил, и дом, и всю эту семейную канитель. К чёрту! Когда она рядом – меня как током прошибает, тыща вольт. Насквозь! Это такое ощущение… такое…– он сжал кулаки. – Будто и не жил до этого. Что вот только сейчас… Ну что ты ржёшь, честное слово?» Я исподлобья разглядывал его – прозрение у него, будто и не жил…! Пытался вспомнить, испытывал ли я когда-нибудь чувство такой силы… Да и не важно – любовь это, страсть или похоть, – не в этом дело! Я завидовал силе этого чувства. Куражу и безумию в тыщу вольт». («Теннис по средам»)

Подробнее

Самый загадочный роман В. Бочкова. Мастерски смешав жанры, автор отправляет читателя не в путешествие, а в головокружительный полет. Динамика повествования, виртуозность языка, неожиданные повороты сюжета, аллюзии – эти фирменные ингредиенты прозы Бочкова продемонстрированы в романе с блеском. К тому же в нем есть страницы его тайного дневника. Русский беллетрист Дмитрий Виноградов, живущий в вермонтском лесу в одиночестве, покупает в местной антикварной лавке старинный сейф, в котором спрятана голова девушки – герой уверен, что живая. Сейф доставляют домой – и с этого момента с героем начинают происходить удивительные события, в которых сплетаются реальность, сны и фантазии…

Подробнее

Я сбрила волосы. Ловким пиратским манером повязала чёрный платок. Нарисовала яркие губы, большие и слишком красные. Среди дочкиного хлама нашла круглые очки в золотой оправе. Стёкла были радикально розового цвета. Подмигнула своему отражению. Незнакомка из зеркала ответила: «Не узнала? Ида я, – ухмыльнулась она. – Ида. Я вернулась». В моей прошлой жизни было событие, которое я мучительно вытравливала из памяти, но оно требовало возмездия. Я пыталась его подавить, заглушить, отринуть. В результате оно раздавило меня, меня прежнюю. На ее месте вдруг возникла Ида…

Подробнее