Скачать книгу

может.

      Вот сейчас к нему навстречу бежит собака.

      Видно, что она рада появлению Криса.

      Она виляет хвостом и смешно крутит головой.

      Рядом с домом догорает костер из старых газет и палой листвы.

      Дым едва стелется по земле.

      Крис замедляет шаг.

      Он направляется к окну, и его взгляд становится все более сосредоточенным, напряженным.

      Наконец он останавливается, упираясь ребром ладони в стекло, будто хочет прикрыть глаза от палящего солнца.

      Но никакого солнца нет, на улице пасмурно, а в доме темно.

      Крис пытается рассмотреть, что там – в глубине комнаты.

      Точнее, он, конечно, знает, кто там – в глубине комнаты.

      И теперь, когда он видит этого пожилого, седовласого человека, раскладывающего на столе книги, то с трудом может сдержать слезы.

      С потолка на плечи старика льется кипяток – забрызгивает стол, стекло, подоконник, но старик, кажется, не замечает этого, будучи совершенно занятым книгами.

      Так проходит какое-то время, пока он наконец не оборачивается к окну.

      И тут же выражение его лица меняется, губы его начинают дрожать, а глаза улыбаться. За стеклом он видит Криса, своего сына.

      Потоки воды усиливаются, но отец и сын не могут оторвать взгляд друг от друга.

      Неожиданно, видимо, из-за порыва ветра, костер вспыхивает и начинает разгораться.

      Всполох освещает лицо старика.

      Крис порывисто отходит от окна и бросается к крыльцу, на котором уже стоит его отец.

      Здесь же сидит и собака, которая все это время задумчиво наблюдала за происходящим.

      Крис делает несколько шагов по ступенькам навстречу отцу, но потом опускается перед ним на колени и обнимает его за ноги.

      Отец кладет руки на плечи сына, и так они замирают.

      Клубы дыма все более и более заволакивают замерзший пруд, площадку перед домом, да и сам дом.

      Все погружается как бы в туман, но в какой-то момент становится понятно, что это уже не дым и не туман, а густые белые облака, точнее, разрозненные клочья облаков, которые несутся над землей.

      Звучит хоральная прелюдия фа минор «Взываю к Тебе, Господи» И-С Баха. И голос Криса. Он полушепотом повторяет слова святого Евангелиста Луки: «Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим».

      После съемок последнего эпизода фильма «Солярис», которые проходили недалеко от Звенигорода, деревянный дом разобрали и увезли в Москву. Было так странно видеть, как этот «домик в три оконца» закидывают в кузов ЗИЛа, на дверцах которого белой краской нарисованы рабочий и колхозница и написано «Мосфильм».

      Откуда мог взяться этот дом, в котором жил отец Криса?

      Может быть, из какой-то прежней жизни, из воспоминаний о Завражье, Тучкове, Щипке или Юрьевце, что на Волге.

      Через несколько лет Арсений Тарковский напишет:

      Был домик в три oконца

      В такой окрашен цвет,

      Что даже в спектре солнца

      Такого цвета нет.

      Он был еще спектральней,

      Зеленый до того,

      Что я в окошко спальни

      Молился на него.

      Я верил, что из рая,

      Как самый лучший сон,

      Оттенка не меняя,

      Переместился он.

      Поныне домик чудный,

      Чудесный и чудной,

      Зеленый, изумрудный,

      Стоит передо мной.

      И ставни затворяли,

      Но иногда и днем

      На чем-то в нем играли,

      И что-то пели в нем,

      А ночью на крылечке

      Прощались и впотьмах

      Затепливали свечки

      В бумажных фонарях.

      Когда Андрей с матерью и сестрой жил в доме на Щипке, отец изредка приходил к ним, и они играли в шахматы. Сохранились фотографии 1948 года, сделанные поэтом Львом Горнунгом. На одной отец и сын смотрят в объектив фотокамеры, а на другой они уже склонились над шахматной доской, разложенной на кровати. Кровать с никелированными металлическими спинками застлана шерстяным армейским одеялом. Точно такая же кровать будет стоять в другом доме, выстроенном для съемок «Зеркала» в Тучково.

      А над кроватью в воздухе будет висеть мать.

      В этом фильме 1974 года прозвучит голос отца, о котором сын уже точно знал: «Сейчас мой отец, Арсений Александрович Тарковский, по праву считается лучшим из живущих русских поэтов. И я думаю, что его гены в формировании моих запросов сыграли немалую роль».

      А

Скачать книгу