LITMIR.BIZ

Скачать книгу

ья пили кофе маленькими глотками, чтобы лучше прочувствовать, и запивали его из бокалов добрым французским коньяком, присланным профессору из Сорбонны, где он в прошлом году делал доклад, а заодно походя решил проблему протекавших крыш старинного университета, окружив их силовым полем. Вот и благодарили его коллеги, не забывали.

      – Странно, – произнес Корнелий Иванович, – я тут под Новый год купил французского коньяку, в такой же почти бутылке, только золота было больше на этикетке. А вкус оказался хуже, чем у трех звездочек мелитопольского разлива.

      – Ничего странного в этом нет, – возразил профессор. – Типичный пример несоответствия вывески и содержания.

      – Это грустно, – сказал Удалов, – всю жизнь я с этим сталкиваюсь. Еще на пионерской линейке рапортовал, помню, о сборе двух тонн макулатуры, а было ее три кило. Помню, такая была добрая девочка, Ириной звали… – Удалов вздохнул и задумался.

      – Ты о ком, Корнелий? – спросил Минц.

      – Это во втором классе было. Я ей все фантики отдал. И марки потом тоже. А когда была контрольная по арифметике, она списать не дала.

      – Обидно, – согласился Минц. – Очень обидно. Печенья хочешь?

      – Нет, не хочу. У меня в школе и другие печальные случаи были.

      – Какой период жизни у тебя ярче всего стоит в памяти? – спросил Минц.

      – Школьные годы, особенно школьные каникулы, – без колебания ответил Удалов.

      – Я так и думал, – согласился Минц. – А вот о себе я этого не скажу. Не знаю, не помню, не участвовал…

      Они помолчали. Когда ты сжился с человеком, сблизился с ним, пережил немало приключений, то можно посидеть молча, это не мешает общению.

      – Как мы можем разбираться в других людях, – неожиданно для себя сказал Удалов, – если сами себя не знаем.

      – Правильно, – ответил Минц. – Потому что наш облик вовсе не отвечает внутреннему содержанию. Об этом писали еще древние. Я старался решить эту задачу, ответить на вызов, который мне бросила природа, но понапрасну. Ты же знаешь…

      Удалов кивнул. Он понял, что Минц имеет в виду свое последнее не совсем удачное, хотя и гениальное изобретение. Лев Христофорович изготовил мазь, которой можно было покрыть зеркало. И тогда зеркало отражало не видимость, не зрительный образ человека, а его истинную сущность. Однако это изобретение имело недостаток: ведь состояние человеческой души непрестанно меняется. Сейчас вы дьявол, потому что общаетесь со своим начальником, а через две минуты – вы сущий ангел, так как увидели его секретаршу Ларису.

      В зеркале Минца один и тот же человек мог последовательно увидеть десять своих лиц и рож, в зависимости от обстоятельств.

      – Ты же знаешь, – повторил Минц, – что нельзя упрощать обыкновенного человека, нашего с тобой современника. Он многообразен.

      – Вот я – точно многообразен, – согласился Удалов.

      Они еще помолчали.

      – Жизнь слишком быстро проходит, – продолжал Удалов. – Если в отпуске или командировке, то еще терпимо. Но если в будние дни, то просто катастрофически несется.

      Кофе чуть остыл, но не потерял насыщенности и сочного вкуса. Удалов пил его маленькими глотками, а Минц смотрел на друга и покачивал головой, как китайский болванчик.

      – Порой мне легче увидеть то, что было сорок лет назад, тогда как прошлогоднее забывается. И я задаю вопрос небу: «Кто я такой? Сколько прожил на земле? Сколько мне еще суждено прожить?» – размышлял вслух Лев Христофорович.

      Пожилой кот Мурзик, который приходил к Минцу через форточку подкрепиться или подремать на коврике у плиты, уставши слушать разговор стариков, стал играть с катушкой ниток.

      – И он туда же, – вздохнул Удалов. – Как будто котенок. Тоже не заметил, как жизнь пролетела мимо. А ты говоришь – люди себя знают.

      – Я не говорил такого. Я повторяю, что наблюдаю видимость людей, маски. Мои попытки сорвать маски и увидеть истинные лица моих сограждан пока не приносили результата.

      – А ты подумай, Лев, – попросил Удалов. – Изобрети что-нибудь. А то совсем старый станешь, истратишься. – Удалов улыбнулся.

      – Сколько тебе лет? – спросил Минц.

      – Я уже на пенсии.

      – Трудно поверить, – сказал Минц. – Трудно поверить…

      И словно отключился, словно забыл, что в гостях у него сидит дорогой друг и давнишний сосед. Но Удалов не обиделся. Он знал момент начала творческого процесса в профессоре Минце. Не раз его наблюдал. Теперь, пока изобретение не совершится, профессора лучше не трогать. Бесполезно. Он находится в ином мире, в мире буйного воображения и трезвых математических расчетов…

      Удалов собрал чашки, вымыл их на кухне, попрощался, на что Минц кивнул головой, словно заметил уход друга.

      У Минца был один верный способ внедрять свои изобретения в жизнь. Для этого надо было забраться на колокольню церкви Параскевы Пятницы и, если нужно, опылить или обрызгать город чем следует. И тогда в Великом Гусляре начинались очередные волшебные изменения.

      – Пойдем

Скачать книгу