Скачать книгу

и о чем не говорит. Думаешь, публике охота смотреть такую скучищу?

      – Разумеется, неохота, – согласился Герман. – Это же худшее произведение Толстого! Абсолютно вымученное, ничтожное, никчемное… Такая тягомотина, что просто на зубах вязнет… Подобную ерундистику только Жнейцеру и снимать…

      – Вот видишь! – негромко воскликнула Галина.

      Но Герман продолжал возмущаться:

      – Если бы за успех у нас отвечал только зритель, я бы и внимания не обратил на это паскудное «Воскресение». Но ведь это не так! У нас же все шиворот-навыворот, сама знаешь… Кого партия одобрит, тот и в дамках…

      – Ну уж, – усомнилась Галина. – Какое дело партии до экранизаций допотопных романов…

      – Не скажи, не скажи, – покачал головой Герман. – Партия, видишь ли, печется о престиже нашей страны, особенно за рубежом. Как бы в наших газетах ни клеймили Запад, на деле партия только и ждет, как бы на этом самом Западе прогреметь… И не важно с чем: с балетом, с космосом… или вот с трупом Льва Толстого…

      Галина хмыкнула:

      – Хочешь сказать, они это «Воскресение» за рубеж отправят?

      – Как пить дать, – скривился Герман. – И по фестивалям разошлют, и в прокат продадут. В европейский, а может, и в американский…

      – Да ладно! – отмахнулась Галина. – Уж там это тем более никому не интересно.

      – Ошибаешься, – сказал Герман. – В Европе, видишь ли, немало снобов. И, в отличие от наших московских, снобы европейские не просто рассуждают о своей причастности к так называемой высокой культуре. Они эту самую культуру еще и потребляют. Давятся, насилуют себя – но все же потребляют. В частности, исправно ходят на премьеры определенных фильмов. Обычно тех, которые снимают Бергман, Феллини, ну и другие такие же заумные модернисты… Помнишь, мы в Доме кино смотрели «Дорогу» этого самого Феллини?

      – Помню, – усмехнулась Галина. – Такая тоска…

      – Вот именно, – подтвердил Герман. – Но тем не менее эта картина прославилась на весь мир. И славу ей сделали как раз эти кретины-снобы…

      – Ну хорошо, – перебила Галина, – а наш Жнейцер-то здесь при чем? Неужели европейские снобы и его смотрят? Я удивлюсь, если они хотя бы знают о его существовании…

      – Разумеется, не знают, – отвечал Герман. – Но зато знают о существовании Достоевского и Толстого. Они их даже, представь себе, читают! В отличие от нашей доморощенной интеллигенции, которая не читает ничего, кроме «Нового мира»…

      – Наши еще самиздат читают, – вставила Галина.

      – Да, случается, – не стал спорить Герман. – Но в самиздате Достоевского и Толстого не печатают. Они же у нас и так изданы – официально. Причем огромными тиражами. И потому тупой нашей интеллигенции Толстой и Достоевский неинтересны. Чуть менее тупой европейской интеллигенции Лева с Федей тоже до лампочки, но тем не менее их там читают… Вообще, все, что европейцы знают о России, они почерпнули у этих двух писателей…

      2

      Любовники замолчали.

      – Нет, ну почему же так? – произнесла вдруг Галина. – Ведь наши с тобой фильмы гораздо лучше, интереснее, талантливее того, что снимает Жнейцер и ему подобные…

      – А ты бы объяснила это Комиссии по определению категорий, – горько усмехнулся Герман. – Они ведь неизменно присуждают мне вторую категорию! А жнейцерам – завсегда первую, какую бы паршивую дрянь они ни выдавали…

      – Все-таки почему же так происходит? – не успокаивалась Галина. – Должно ведь быть какое-то объяснение…

      – Тут много всего, – поморщился Герман. – Прежде всего, жнейцеры – конъюнктурщики. Я-то снимаю только то, что лично мне нравится, а они, понимаешь, – то, что понравится начальству…

      – Неужели начальству может понравиться такая чепуха, как «Воскресение»? – недоуменно сказала Галина.

      – Опять ты за свое, – вздохнул Герман. – Говорю же: никому это не может понравиться. Но поскольку это Лев Толстой, начальство делает вид, что им нравится… Жнейцеры знают это, вот и экранизируют всех подряд: всех этих устаревших толстых, лермонтовых, гончаровых…

      – Печориных, – вставила Галина.

      – Не смешно, – угрюмо посмотрел на нее Герман.

      – Ну, а почему бы и тебе чего-нибудь не экранизировать? – предложила Галина, наклонив голову.

      – Да я пытался, – напомнил Герман. – Но ведь все уже разобрано! Паразиты подсуетились – на годы вперед забронировали решительно всю классику. «Войну и мир» забрал Бондарчук, «Преступление и наказание» – Кулиджанов, «Даму с собачкой» – Хейфиц… Даже смехотворные «Двенадцать стульев» – и те уже заняты Гией Данелией…

      – Единственным талантливым из тобой перечисленных, – заметила Галина. – Ну, а мы-то с тобой в этом году что будем снимать?

      – Не знаю пока, – процедил Герман и нервно зажег очередную сигарету. – Я уже пять сценарных заявок подал. Ни одна пока не одобрена… Да даже если и одобрят… Что дальше? К чему это приведет? Ну, сниму я еще одну картину. Ей опять дадут вторую категорию,

Скачать книгу