LITMIR.BIZ

Скачать книгу

аш завод строеньем зачинался, из плотницкого званья вышли. По-нонешнему сказать, вроде подрядчиков, видно, были, да сильно разбогатели и давай свой завод ставить. На большую, значит, воду выплыли. От богатства отяжелели, понятно. По стропилам с ватерпасом да отвесом все три брата ходить забыли. В одно слово твердят:

      – Что-тo ноне у меня голову обносить стало. Годы, видно, не тe подошли.

      Про то небось не поминали, что каждый брюхо нарастил – еле в двери протолкнуться. Ну, все-таки Мосоловы до полной барской статьи не дошли, попросту жили и от народу шибко не отворачивались. Летом, под большой праздник, а то и просто под воскресный день нет-нет и объявят по народу:

      – Эй, кому досуг да охота, приезжай утре на ложок, за прудом! Попить, погулять, себя потешить! За полный хозяйский счет!

      И верно, сказывают, в угощенье не скалдырничали. Вина, пирогов и другой всякой закуски без прижиму ставили. Пей, ешь, сколь нутро вытерпеть может.

      Известно, подрядчичья повадка – год на работе мотают, день вином угощают да словами улещают:

      – Уж мы вам, все едино, как отцы детям, ничего не жалеем. Вы обратно для нас постарайтесь!

      А чего, постарайтесь, коли и так все кишки вымотаны!

      От этих мосоловских гулянок привычка к веселому ложку и зародилась.

      Хозяйское угощенье, понятно, не в частом быванье, а за свои, за родные хоть каждый летний праздник езди. Запрету нет. Народ, значит, и приучился к этому. Как время посвободнее, глядишь, – чуть не все заводские лодчонки и ботишки к веселому ложку правятся. С винишком, понятно, с пивом. Ну, и закусить чем тоже прихватывали. Кто, как говорится, баранью лытку, кто – пирог с молитвой, а то и луковку побольше да погорчее. Одним словом, всяк по своей силе-возможности.

      Ну, выпьют, зашумят. По-хорошему, конечно: песни поют, пляшут, игры разные затеют. Одно слово, весело людям. Случалось, понятно, и разаркаются на артели. Не без этого. Иной раз и драку разведут да такую, что охтимне. На другой день всякому стыдно, а себя завинить все-таки охотников нет. Вот и придумали отговорку:

      – Место там такое. Шибко драчливое.

      К этому живо добавили:

      – Веселуха там, сказывают, живет. Это она все и подстраивает. Сперва людей весельем поманит, а потом лбами столкнет.

      Нашлись и такие, кто эту самую Веселуху своими глазами видел, по стакану из ее рук принимал и сразу после того в драку кидался. Известно, ежели человек выпивши, ему всякое показаться может. И столь, знаешь, явственно, что заневолю поверишь, как он сказывать станет:

      – Стоим это мы с Матвеичем на берегу, у большой-то сосны. Разговариваем, как обыкновенно, про разное житейское. И видим – идет не то девка, не то молодуха. Сарафан на ней препестрый, цветощатый. На голове платочек, тоже с узорными разводами. Из себя приглядная, глаза веселые, а зубы да губы будто на заказ сработаны. Одним словом, приметная. Мимо такая пройдет – на годы небось ее запомнишь. В одной руке у этой бабочки стакан граненого хрусталя, в другой – рифчатая бутылка зеленого стекла – цельный штоф. Ну, вот. Подходит эта молодуха к нам, наливает полнехонек стакан, подает Матвеичу и говорит:

      – Тряхни-ко, дедушко, для веселья!

      У Матвеича, конечно, нет той привычки, чтоб от вина отказываться. Принял стакан, поглядел к свету, полюбовался, как вино в хрустале-то играет, и плеснул себе на каменку. Крякнул, конечно, да и говорит:

      – Видать, от желанья поднесла. Легонько прокатилось, душу обогрело.

      А бабенка знай посмеивается. Наливает опять стакан и подает мне:

      – Не отстанешь, поди, от старика-то?

      – Зачем, – говорю, – отставать? Смешной это разговор. Таких-то, как Матвеич, на одну руку по три штуки – и то уберу.

      Матвеич, понятно, в обиде на это. Свои слова бормочет: «Стар, да петух, а и молод, да протух». Ну, и другое, что в покор молодым говорится.

      – Сопли, дескать, подтягивать не навыкли, а тоже с нами, стариками, равняться придумали.

      Слово за слово – разодрались ведь мы. Да еще как разодрались! В долги уж на мировую полштофа распили и все дивовались – как это промеж нас такая оплошка случилась и куда та бабенка сгинула, коя нам по стакану наливала.

      Только и другое говорили. В нашем заводе, видишь, рисовщики по делу требуются. Иной с малых лет с карандашом. Ну, и расцветка тоже для тех, кои ножи в синь разделывают, дорогого стоит. Так вот эти рисовщики про Веселуху говорили, тоже будто въявь ее видели. Лежит, дескать, парень на тpaве, в небо глядит, а сам думает – вот бы эту красоту в узор перевести. Вдруг ему кто-то и говорит:

      – А вот это подойдет?

      Оглянулся парень, а у него в головах, на пенечке Веселуха сидит и подает ему какой-то листок. Поглядел парень, а на этом листочке точь-в-точь тот самый узор и расцветка показаны, о каких он думал. Вот с той поры и повелось – как новый хороший узор появится, так Веселуху и помянут:

      – Это, беспременно, она показала. Без ее рук не обошлось. Самому бы ни в жизнь такое не придумать!

      Да вот еще какая заметка была. Самые что ни на

Скачать книгу