LITMIR.BIZ

      Я появился после неудачной операции на носу. Долгое время меня холили и лелеяли, накладывали мази и повязки, а потом, как только я затянулся ровным и более менее гладким швом, обо мне забыли, а точнее – стали игнорировать. Вы знаете, каково это, когда о себе помнишь только ты? Так вот, побудьте в моей шкуре. Но я довольно быстро напомнил о себе, можете быть спокойны.

      Никто никогда не думал о том, чтобы дать мне имя, ибо мой хозяин от всей души надеялся, что я исчезну в ближайшее же время после операции. А я никуда и не думал исчезать, мне все нравилось – воздух, солнце и море, у которого мы жили. Поэтому я назвал себя сам именем, которое недвусмысленно выражало то, чем я являлся – Шрамом.

      Когда отеки спали, и я стал белеть с каждым днем, у меня появился страх, что я могу исчезнуть. В этот день я напрягся из-за всех сил, и снова покраснел. Хозяин был недоволен, но это дало нам с жизнью дополнительно несколько месяцев. А знаете, что такое – несколько месяцев? Это целое море удовольствия, которое я не променяю ни на одну повязку и ни на один шов.

      С тех пор целью моей жизни стало сохранить ее – эту самую жизнь. Поскольку я находился на носу, хозяин меня ненавидел лютой ненавистью. Каждое утро он смотрел на себя (а точнее, на меня) в зеркало, и если бы взглядом можно было убивать, я был бы тысячу раз стерт с лица земли на несколько поколений вперед. Странно, что такого видел в зеркале хозяин, чего не видел я. Мне казалось, что красивее и утонченнее шрама не сыскать. Я видел немало носов, и видел немало шрамов. Если вам интересно, шрамы между собой не общаются, но периодически меряются статусами. Чем более на видном месте ты находишься, чем ты багровее и рябристее, тем ты круче. Но это так, отступление.

      Я не мог понять, за что хозяин меня так ненавидел. То, что я видел в зеркале, радовало меня настолько, что мне хотелось петь и танцевать. Конечно же, я не мог себе такое позволить, потому что мои легкие поползновения вызывали чес носа у хозяина. А чем больше он чесал, тем краснее я становился. В общем, жизнь моя была прекрасна, хотя мой хозяин так не считал.

      Как себя чувствует шрам, которого не хотят, спросите вы? А я спрошу вас по-другому: как чувствует себя шрам, которого хотят? Я слышал, что если ты находишься не на видном месте, то шансы твои на выживание намного выше. Но с другой стороны, я жил на самом кончике носа, и видел все, что видел хозяин. Я смотрел с ним не только в зеркало, любуясь собой, но и на море, наблюдая, как волны бьются друг о друга и рассыпаются на мельчайшие морские песчинки. Я видел небо, которое меняло цвет тысячи раз перед тем, как темнело и превращалось в квадрат Малевича. Да, его я тоже видел и сразу понял, что это было небо, которое отошло ко сну. А шрамы, которые находятся не на видном месте – мне их было жаль. Быть может, жизнь у них и была более долговечна, но это разве жизнь? Скорее, жалкое существование.

      Кто знает, может, я проснусь через несколько дней, часов, месяцев, и пойму, что мои очертания стали бледнеть. Быть может, я и не проснусь вовсе. Но если вы меня спросите, что я видел, я отвечу: все, что только можно увидеть. Я видел слезы ближе всех – они стекали по моему телу освежающим душем. Я видел комара, который думал укусить хозяина, но не тут-то было, – я так покраснел, что комар до сих пор не может прийти в себя, я в этом уверен. Я видел страх в глазах, как он появляется, разрастается и исчезает с наступлением нового дня. Я видел любовь в глазах человека, который смотрел на меня и не думал о том, чтобы от меня избавиться. Я познал все, что можно. Поэтому, если я вдруг не проснусь каким-то утром, я, конечно же, расстроюсь. Но ведь я видел все. И, с этой готовностью, я засыпаю и говорю вам «спокойной ночи» и, на всякий случай, – «прощайте».