Непобежденные - Владислав Бахревский

Скачать книгу

Чуф! – со всем великолепием ответил Алешин красавец и пошел гнать незваного гостя.

      – Чуф! Чуф! – Песня чужака такая же гордая, непреклонная.

      Не разодрались. Принялись токовать, чья песня слаще.

      Вдруг один за другим грохнуло два выстрела. И сразу пальба. Вразнобой, поспешная. Было кого стрелять. Алеша смотрел на своего тетерева. Шагах в пятнадцати. Вертит головой, опустя крылья, перепуганный выстрелами. Большой. Опытный. Не кинулся улетать, в воздухе скорей убьют.

      Алеша выстрелил.

      Положил добычу в сумку, ружье на плечо – и прочь из леса.

      Выйдя к дороге, портянки перемотал, ноги стали влажные.

      Нагнали двое: обоих знал по футболу – Иванов и Доронин.

      Иванов остановился, снял кепку:

      – Здравствуй, футболист! Один выстрел – один косач. Патронов больше нет?

      – С меня довольно. У Доронина тоже один косач.

      Иванов засмеялся:

      – Потому что мазила. Когда убиваешь, нужно хладнокровие. А Дороня спешит, курок дергает. – Сощурил глаза, щелкнул ладонью по ягдташу. – Мне много надо. Студентам голодно живется.

      Повернулся, пошел, сердито дернув плечом: пацаненок! Помалкивает, но взглядом осудил охотничью жадность. Комсомолия! Покричат «слава-слава» и забудут на часок про голодное пузо.

      Алеша долго провожал взглядом охотников: удачливого и мазилу! Всего раз глянул на то место, где стоял Иванов. На траве кровяная крапь. Справедливости ради осмотрел землю около себя. Капелька, еще капелька.

      Охота…

      Опасные стихи

      Окон Зарецкие не зашторивали. Зашторенные окна – соблазн сексота.

      Утреню отец Викторин служил затемно. Суббота. Память Феодора Стратилата.

      Дни Литургии священники ожидают со сладким трепетом в сердце. Божию искру в душе Литургия преображает в Божественное пламя. Предстояние престолу не может стать обыденностью, хоть служи половину века.

      И вот – отвержен. От алтаря, от храма. Да ведь не от Бога!

      Ладана в доме отец Викторин не воскурял. Свечи ставил, дождавшись солнца. Молящихся и поющих – он да матушка, а нынешним утром Нина поднялась ранехонько.

      У тихого пения слушатель – сердце. Ради Литургии, от молитвы ли, воздух в доме в позолоте.

      После утрени отец Викторин отслужил панихиду по девяти людиновским страстотерпцам, казненным безвинно.

      Устал, но благостно.

      – Полюшка! Уж очень долог путь народа русского на Голгофу. И Симона Киринеянина нет – крест нести. Всё сами.

      Матушка ради праздника пироги затеяла. Нина тут как тут, перенимает лепоту домашних кулинарных секретов.

      Батюшка пил кофе с цикорием, кушал, искренне ужасаясь, ватрушки.

      – Спасибо, не расположен к полноте. Три умял и на четвертую смотрю с вожделением.

      – Эту я месила, я в печь ставила! – сказала Нина. – Моего кушанья тоже отведай.

      Попробовал. Женщины ждали приговора.

      – Очень вкусно! – порадовался за дочь батюшка.

      – Так-то вот! – погордилась

Скачать книгу