Бунин и Набоков. История соперничества - Максим Шраер

Скачать книгу

романистами Запада (все это неверно и несущественно), но нельзя, при условии честного отношения к литературным фактам, отрицать ни его исключительной одаренности живописца, прекрасного умения показать мир разоблаченным от привычных тем, омертвелых зрительных форм, ни его большого композиционного искусства, поразительной изобретательности в деталях и сложности им привлекаемого материала[16].

      В середине 1930-х годов противопоставление Набокова и Бунина даже некоторое время звучало в западном литературоведении – в контексте более масштабного противопоставления старшего и младшего поколений писателей русской эмиграции. В своем обзоре литературы русской эмиграции американский критик Альберт Пэрри (Albert Parry) хвалил Набокова, отвергая в то же время Бунина как одну из устаревших фигур в литературе: «Для таких ископаемых, как Бунин, <Иван> Шмелев, <Михаил> Осоргин, нет никакой надежды создать яркие, запоминающиеся произведения об эмигрантской среде, окружающей их самих. Они слишком погрязли в русских традициях и прошлом, но Сирин, Алданов, Берберова и другие представители младшего поколения… могут и творят прекрасные произведения на нерусские темы»[17].

      На предмет Бунина Пэрри глубоко заблуждался: статья вышла в июле 1933 года, а уже через несколько месяцев Бунину была присуждена Нобелевская премия. Это наконец принесло Бунину заслуженное признание, превратило его на время в мировую литературную знаменитость и повысило его популярность в эмиграции. Награда Бунина оказала электризующее воздействие на культурный климат русского зарубежья. Присуждению премии предшествовала волна критических дискуссий, прокатившаяся по эмигрантским печатным органам от Парижа до Риги и от Харбина до Чикаго. Основной темой полемики было будущее русской литературы в изгнании. Возможно ли создать и сохранить литературную культуру отдельно от ее органической языковой среды? Что отличает литературу русской эмиграции от советской? Что произойдет с литературой русского зарубежья в течение ближайшего десятилетия? Кто унаследует традиции русской литературы, которые, как верило старшее поколение писателей-эмигрантов, им удалось спасти от большевистского обезображивания? Эти и другие вопросы обсуждали критики и писатели на страницах печатных изданий начала 1930-х годов, об этом шли дебаты среди молодых русских поэтов в парижских кофейнях и пражских пивных[18].

      Присуждение Нобелевской премии Бунину на время изменило установки критической дискуссии[19]. Непримиримо-антисоветски настроенный Бунин стал первым русским писателем, удостоившимся высшего знака мирового признания. Поскольку к середине 1930-х годов Набоков стал ведущим писателем эмиграции, все критики, как бы они ни относились к нему, были склонны сравнивать Набокова с Буниным. К примеру, Глеб Струве, один из создателей литературной легенды Набокова в межвоенные годы, продолжал указывать на литературное ученичество Набокова у Бунина, но при этом утверждал, что нет более различных

Скачать книгу

<p>16</p>

Андреев Ник. «Современные записки» (Книга XLIX, 1932 г. Часть литературная) // Воля России. 1932. 4–6. С. 183–184.

<p>17</p>

Parry, Albert. Belles Lettres Among Russian Emigres // American Mercury. 1933. 29 July. P. 317. В 1920-е годы эмигрантский критик Марк Слоним занял сходную позицию по отношению к Бунину и писателям старшего поколения, отдавая при этом предпочтение молодым эмигрантским писателям и писателям Советской России. В своей статье «Литература эмиграции» («Воля России» № 2, 1925 г.) Слоним писал об инерции и застое среди писателей старшего поколения русского зарубежья (c. 176): «Из более “старых” поэтов – молчит 3. Гиппиус, а Бальмонт и Бунин в тысячный раз повторяют себя, не радуя читателя и ничего не прибавляя к тому, что ими сделано и сказано» (c. 177). Слоним также позволил себе каламбур: «Пожалуй, ни одному из современных писателей так не подходит звание “академика”, как к Бунину» (c. 179). В продолжение этой статьи, «Литература эмиграции» («Воля России». № 3, 1926), Слоним открыто заговорил о Бунине, Мережковском и Чирикове (все три писателя в это время активно творили) как о принадлежащих скорее истории, прошлому литературы, нежели современности: «Мы часто забываем, что Бунин, Мережковский, Чириков и другие крупные и малые эмигрантские писатели-старики – не современность, а история. Они – прошлое. Не в них и не с ними – возрождение русского искусства» (с. 183). В статье «Молодые писатели за рубежом» (Воля России, 10–11, 1929) Слоним повторил то, что уже писал о Бунине и писателях старшего поколения (с. 101) и, с некоторыми ограничениями, отдал дань Набокову как молодому беллетристу (с. 115–116), отмечая его обращение к «нерусским» темам.

<p>18</p>

Примером может послужить горячая полемика, которая развернулась на страницах недолговечного издания Марка Слонима «Новая газета» в 1931 году; в полемике участвовали Слоним, Марк Алданов, Юрий Терапиано, Гайто Газданов и Николай Андреев. Образец того, что Бунина в середине 1920-х годов воспринимали как некий оплот литературной «правды», – статья Т. Таманина <псевдоним Т. И. Манухиной>. Правда Бунина // Звено. 1925. 30 марта. С. 3.

<p>19</p>

В 1933 году варшавский еженедельник «Меч» опубликовал серию весьма характерных статей, посвященных идеологическому и культурному возрождению русской эмиграции. Среди авторов были Д. Философов, В. Федоров, Д. Мережковский и Ю. Фельзен. Чтобы понять суть полемики о будущем эмигрантской литературы, можно также обратиться к публикациям влиятельного пражского журнала «Воля России» с 1925 по 1930 год. Особый интерес представляют двухчастная статья М. Слонима «Литература эмиграции» (1925–1926), его же «Молодые писатели за рубежом» (1929) и статья Сергея Постникова «Русская зарубежная литература в 1925 году» («Воля России». № 2. 1926. С. 182–192). См. также: Адамович Г. О литературе в эмиграции // Последние новости. 1931. 11 июня; Струве Г. Русская литература в изгнании (Нью-Йорк, 1956; переиздание: Струве Г. П. Русская литература в изгнании. 3-е изд. М.; Париж, 1996); Раев, М. (Marc Raeff). Russia Abroad: А Cultural History of Russian Emigration, 1919–1939. New York, 1990. Культурный климат эмигрантской среды конца 1920-х годов обрисован в статье: Hugglund, Roger. The Russian Émigré Debate of 1928 on Criticism // Slavic Review 32:3. September 1973. P. 515–526.