Рудольф Нуреев. Неистовый гений - Ариан Дольфюс Мир театра и кино

Скачать книгу

заставить нас танцевать, как сорок лет назад! Именно из-за таких людей, как вы, классический балет умирает! Публика ходит в театр не для того, чтобы посмотреть на технически безупречный танец первого солиста, второго солиста и так далее… Публике нужны чувства! Перестаньте заставлять нас всех делать одно и то же, будто мы бесчувственные автоматы! Единственный способ сохранить искусство балета – это уважать нашу индивидуальность!

      В зале, где было много народу, повисла мертвая тишина, тишина разрушительная, способная пошатнуть стены двухсотлетнего учреждения. Нуреев был убежден, что индивидуальность в искусстве всегда должна торжествовать над некими коллективными установками. Многие танцовщики думали также, но никто из них не решился излить свои чувства. Почему? Думаю, из атавистического страха.

      Да, у Нуреева изначально был мятежный характер, но его протест связан даже не с этим. Когда Нуреев пришел в ЛХУ, ему было не всего, а уже семнадцать лет. Безусловно, он был талантлив, но у него не было багажа, который нужно было сохранять. У него не было школы, и Нуреев из своего временного отставания (к позднему вхождению в мир классического танца я бы добавила отсутствие настоящей культуры) сумел извлечь главный козырь – он стал новатором в балетном искусстве, он проложил в нем свою дорогу.

      Стиль Нуреева нравился публике. Его горячность, его природная пылкость покоряли. У этого невысокого татарина была поистине кошачья грация!

      После каждого выхода на сцену молодого бога забрасывали охапками цветов, что формально запрещалось (сцена должна быть чистой). Но понимающие билетерши Кировского смотрели на это сквозь пальцы. Нинель Кургапкина, танцевавшая с Нуреевым в «Дон Кихоте», вспоминала, как она умоляла своего партнера попросить фанаток бросать цветы только в финальном выходе. «Роз было так много, что я рисковала поскользнуться в конце сольной диагонали. Но Рудольф говорил, что не может контролировать своих поклонников. В следующий раз розы опять усыпали сцену. И я увидела, как Рудольф подбирает один цветок за другим, собирает все лепестки и только после этого скрывается в кулисе, чтобы уступить мне место…»

      После спектаклей у служебного входа Нуреева караулили восторженные толпы. Его стали узнавать на улицах, в театрах, в кино. Разумеется, ему это нравилось. И разумеется, это не уменьшало его высокомерия. И так несдержанный на язык, он стал позволять себе еще больше. Нуреева нельзя было «пропесочить» на комсомольском или партийном собрании, но однажды его вызвали на художественный совет, чтобы указать на недопустимое для «советского артиста» поведение. Но вместо того чтобы извиниться и признать свою неправоту, Нуреев разразился речью… о рабском поклонении начальству в стенах театра!

      Не могу не отметить, что в своей автобиографии он уделяет много места тому, как на него «клеветали», но при этом не допускает и мысли о том, что и сам иногда смахивал на клеветника… С той лишь разницей, что опускаться до разоблачительных

Скачать книгу