LITMIR.BIZ

      И вот в один скверный день, на исходе 6-го года бараканской хиджры, султан Моджи Дарья тяжело заболел. За последние месяцы он сильно располнел, и Ибн Эзра пытался лечить его, посадив на строгую диету из зерна и молока, что как будто положительно сказалось на цвете его лица и энергии; но однажды ночью ему стало плохо. Ибн Эзра разбудил спящего Бистами:

      – Идём. Султан слишком болен, и ему нужно прочесть молитву.

      Из уст Ибн Эзры это звучало как приговор, так как он не был большим любителем молитв. Бистами поспешил за ним, и вместе они встретились с королевской семьёй в их крыле большого дворца. Султанша Катима побелела как полотно, и Бистами поразился, отметив, как огорчило её его появление. Она не имела ничего против него лично, но сразу поняла, почему Ибн Эзра привёл его в такой час, и, прикусив губу, отвернулась, пряча тёкшие по щекам слёзы.

      В их опочивальне султан метался по кровати, не произнося ни слова, лишь тяжело, придушенно хрипя. Его лицо было тёмно-красного цвета.

      – Его отравили? – шёпотом спросил Бистами у Ибн Эзры.

      – Я так не думаю. Дегустатор здоров, – ответил он, указывая на большую кошку, которая спала, свернувшись калачиком на своей лежанке в углу. – Если только кто-нибудь не уколол его отравленной иглой. Но я не вижу никаких признаков.

      Бистами сел рядом с беспокойным султаном и взял его горячую руку. Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, султан слабо застонал и изогнул спину дугой. Он перестал дышать. Ибн Эзра схватил его за руки, скрестил их у него на груди и сильно надавил, сам кряхтя от усилий. Но всё было напрасно: султан умер, его тело застыло в последнем спазме. Султанша, рыда навзрыд, ворвалась в комнату, пытаясь привести его в чувство, взывая к нему, к Богу, умоляя Ибн Эзру не останавливаться. Мужчинам потребовалось некоторое время, чтобы убедить её, что всё это напрасно: султан был мёртв.