LITMIR.BIZ

Скачать книгу

важнее, чем дурная слава для дома. Лучше стерпеть, что твое дитя заключено в тюрьму и заковано в цепи, чем знать, что у тебя живет ничем не стесненный враг и это грозит тебе публичным позором. А ведь тот, кто причиняет тебе боль и огорчение – твой враг. Но конечно, Адовардо, кто, как ты, своевременно позаботится о своих детях, тот в любом возрасте будет пользоваться почтением и уважением с их стороны и не испытает ничего, кроме удовлетворения и радости. Добродетель сыновей зависит от родительской заботы; в них тем больше благонравия и смирения, чем больше этого хотят их родители и старшие. Дети никогда не перестанут почитать старших и повиноваться им, пока последние не перестанут чураться лени и нерадивости.

      АДОВАРДО. О, Леонардо, если бы все отцы прислушались к этим твоим замечаниям, как дети радовали бы их, как счастливы и блаженны они были бы! Я не вижу ничего, что судьба могла бы у нас отнять, она не может наделить нас благонравием, доблестью, образованием и выучкой в любом искусстве; все зависит от наших стараний и прилежания. Но что касается вещей, которые, как считают, подвластны фортуне, – это богатства, власть и тому подобные полезные для жизни качества, почти необходимые для обретения доблести и славы, – если судьба обделит нас ими и поступит несправедливо с заботливыми отцами, как это часто бывает, – а мы видим, что она чаще вредит достойным, чем посредственным, – тогда, Лионардо, какое огорчение ты испытал бы как отец, если бы не смог обеспечить своих сыновей самым начальным и ожидаемым уважением, если бы тебе не было дано в меру твоего желания и доступного тебе достояния обеспечить им то уважение и известность, к которым ты намеревался привести их?

      ЛИОНАРДО. Спроси меня, стыдно ли мне покажется быть бедным и боюсь ли я, что добродетель погнушается и будет чуждаться нашей бедности?

      АДОВАРДО. То есть бедность тебя не огорчила бы? Ты не страдал бы оттого, что все твои достойные планы наталкивались бы на помехи? Лионардо, о чем бы ты тогда думал?

      ЛИОНАРДО. А ты как считаешь? О том, чтобы быть веселым, насколько возможно. У меня не было бы оснований сильно огорчаться и чрезмерно страдать от того, от чего, по твоим словам, якобы страдают достойные люди. Да и бедность не настолько скверная вещь, чтобы ее стыдиться, Адовардо. По-твоему, бедность для меня столь страшна, столь бесчеловечна и коварна, что не оставляет места для добродетели, не позволяет вознаграждать труды скромного и усердного человека? И если ты хорошенько поразмыслишь, то увидишь, что добродетельных людей больше среди бедных, чем среди богатых. Человеку для жизни нужно немного. Добродетель слишком довольствуется сама собой. А кто живет в довольстве собой, тот очень богат.

      АДОВАРДО. Ладно, Лионардо, не превращайся уж сразу в закоренелого стоика. Ты мог бы утверждать, хотя и не с моих слов, что бедность – весьма досадная и неприятная вещь для каждого, а особенно для отцов. Но я рад согласиться с тобой в том, что усердным отцам сыновья сулят настоящую радость,

Скачать книгу