LITMIR.BIZ

      Прабабка Агафья под зеркалом не увидала воздыхателя. Рассказывали, что искала до рассвета, до первых петухов. Нашла Вия, которого за ненадобностью прибила маленько и выбросила. Затем, гордо подняв свой профиль, прошла по зеркалу. И от любви ничего не осталось. Она потом говорила, что вроде что-то не то икнуло, не то щелкнуло. Но она решила, что это у нее в животе. И уж только когда зеркало приволокли в Россию и стали обтирать, удивляясь, почему сзади так грязно, прабабка Агафья догадалась, что, может, это и есть ее итальянская любовь. «Мурань какая-то», – сказала она. Она всегда говорила «мурань», когда ругалась. С тех пор итальянское стекло называют мурановским.

      Зеркало с вензелями живет теперь в доме у бабы Фимы и отражает ее прекраснейшие стати. Иногда дед Савелий, желая сделать свое жене комплимент, а то и вовсе приятное, берет его в руки и норовит бабе Фиме ее отражение показать. Это бабе Фиме нравится, ей не нравятся кривоватые ноги деда Савелия, но с этим уже ничего не поделаешь.

      Баба Фима и мотоцикл

      Ехала баба Фима на мотоцикле и ворон считала. Когда сбивалась, то ругалась и назад возвращалась. Не любила она это дело, возвращаться чтоб. А что делать? Нельзя ведь так. Кругов иногда по 300 наверстывала. Хорошо, что у бабы Фимы головокружений нет, с наружностью порядок и обладает она здоровьем выраженным и семейным. Здоровье она ценила, любила и уважала. Строго всегда так спрашивает: «Здоровьице как? Не подводит?»

      Сама баба Фима никого и никогда не подводила. Если только слабозрячих до аптеки или мимо, или если шатается кто. Последних шибко не любила. «Не пойму, – говорит, – шатун, что ль, какой?» – снайперскую винтовку цап – и в прицел. Смотрит, значит, определяет. Многих от шатанья вылечила. Кто пил – тот трезвым стал, кто бездельничал – на заработки в город подался и там, с опаской и осторожностью, по сторонам глядит: вдруг баба Фима мимо на мотоцикле едет или даже с винтовкой. Ну, а медведь, тот и подавно в нашу деревню не ходит. Лет этак с десяти. Бабы Фиминых, конечно.

      Красивая баба Фима женщина, с происхождением, корнями, ну и со здоровьем. Дед Савелий тоже мужчина красивый, со здоровьем, винтовками, кривыми ногами и мотоциклом. И щедрый, потому что всем того же желал. Здоровья особенно. «Будь, – говорит, – здоров, не парься». Почему он париться не велел, не знаю.

      В деревне Ядогрибово народ бани имел и париться умел. Анита, например, баню так обожает просто. Бывало, к бане подбежит, обнимет ее и вся дрожит от красоты, радости и здоровья. Искры с бревнами разлетаются, народ кто бежит, кто ползает. Руками машут, всплескивают. Аниту, значит, приветствуют. А что ж ее не приветствовать, раз Анита здоровая была.

      Семейное у них это, фамильное. Аниту баба Фима любила. И за здоровье, и за то, что она ее внучка. Ну, и за красоту, конечно. Анита тоже на мотоцикле ездила, но не ворон считала, а белок. Расшалится, бывало, разгонится, на верхушки въедет и давай белок считать. А чего не считать, когда они врассыпную. Баба Фима Аниту хвалила и всячески поддерживала. Иногда словом, иногда рукой, особенно высоко когда и ветер сильный. Ну, или когда град со снегом. А мы до сих пор думаем, почему дед Савелий париться не велит.

      Баба Фима и МРТ

      У бабы Фимы был поклонник. Поклонник был немец, но баба Фима этому не верила и считала его финном. Его немецкий казался ей финским или, упаси господи, финно-угорским. Тут с бабой Фимой было не поспорить, потому что она была полиглот.

Скачать книгу