LITMIR.BIZ

      Каждое технологическое улучшение бьет отдачей. Хорошо, если удар очевидный – финансовый. Тогда обыватель легко подсчитает свои убытки и прикинет, стоит ли ему тратиться на технологию. Но бывают куда более коварные уколы, которые мы не можем оценить сразу. Например, научный прогресс вмешивался в мир природы, и тысячелетия науки губили экологию множеством способов, от вырубки лесов и добычи ресурсов до утилизации ядерного топлива. Быстрый экономический и технологический прогресс всегда был связан с загрязнением экологической среды, уничтожением биосферы и целых видов живых организмов. К счастью, технологический прогресс нового уклада позволяет человечеству развиваться безболезненно для экологии. Мы научились добывать энергию из возобновляемых источников – солнца, ветра и воды – и делаем это все успешнее. Через сотню лет мы, как в романах Ефремова, будем со стыдом вспоминать, что сжигали газ и нефть ради энергии. Но есть еще более тонкие изменения, связанными с технологиями. Их сложнее заметить и почти невозможно обратить. Это перемены в человеческом коде, нашем поведении и восприятии. С планетой мы сможем договориться, иначе просто исчезнем как вид. Но привычные нормы поведения, общежития и человеческий облик технологии у нас отнимут, и в результате мы станем совершенно иными людьми.

      Первое, от чего нам придется отказаться в новом мире, – это демократия. Технологический мир слишком сложен, чтобы с одинаковым интересом прислушиваться к каждому мнению. Демократия – это романтичная и красивая идея, лучше которой сегодня мы ничего не можем представить. В то же время она предельно нерациональна: нельзя давать равные права и свободы людям с разным образованием, интеллектом и уровнем ответственности. Демократия – исторически неестественный порядок. Сегодня мы живем в парадигме общих прав и свобод, но человеческая цивилизация исповедует ценности равноправия меньше 200 лет из 5000 лет человеческой истории. В относительных цифрах демократия – это всего лишь всплеск, и история снова повернет общество в сторону сословий, классов и каст.

      Недостаточно будет помахать паспортом, чтобы тебя пустили на избирательный участок. Политическая система будет определять разные права для различных групп, эти права будут формализованы, и сменить свою группу можно будет, только сдав специальный экзамен или пройдя проверку. Социальная миграция будет похожа на государственную службу средневекового Китая, когда чиновник должен был готовиться к сложному экзамену, чтобы получить повышение. Каждый гражданин цивилизованного мира в XXII веке будет обязан подтверждать свое право на место в обществе.

      Расслоение, с которым усиленно боролись Махатма Ганди и Нельсон Мандела, полноценно вернется через сотню лет, и оно будет продиктовано объективными потребностями человечества.

      На личном уровне это все равно не повлечет никаких изменений: права людей в большинстве стран и так ущемляются, потому в целом это будет просто форма порядка.

      Процесс не будет происходить быстро, ему будут предшествовать экономические изменения ближайших ста лет.

      В экономике XIX–XX веков мир был понятным и осязаемым, финансовая система работала со сбоями, но деньги могли измерить все. В мире XXII века будет править неопределенность. Объем информации станет настолько большим, что знания – осознанная и объективная информация – окончательно превратятся в капитал.

      Каждая новая технология, будь то передача данных или 3D-принтеры, в первую очередь снижает издержки на ведение бизнеса и делает любую отрасль более конкурентоспособной. Новые технологии позволяют создавать еще больше новых технологий. Новые продукты будут появляться все быстрее, и конкуренция в целом приобретет другие формы. Отношение к капиталу изменится, поскольку экономические циклы компаний станут слишком короткими, и в рамках одной жизни частный предприниматель сможет несколько раз развить успешный бизнес, который сегодня назвали бы делом жизни, успеть довести его до упадка, запустить новое дело и увидеть, как быстро оно угаснет. Богатые люди в привычной форме исчезнут, потому что нормальным будет богатеть и банкротиться на постоянной основе. По этой причине богатый средний класс изчезнет, социальный статус перестанут измерять в доходах, а само понятие среднего класса лишится главного – стабильности и последовательности.

      Конечно же, усиление конкуренции не пойдет на пользу всем, и отдельные регионы будут противиться быстрому развитию. Внедрение технологий поставит налаженный бизнес под угрозу. Луддиты XXII века закроют доступ подрывным технологиям, которые будут нести прогресс, и законсервируют технологический уклад на одном уровне, безопасном для личного капитала, но катастрофическом для конкурентоспособности своих стран. Подобная консервация лишь увеличит разрыв между странами свободного интеллекта и контролируемого развития.