Апокалипсис - Дмитрий Ланев

Скачать книгу

расставить на своем столе посуду.

      – Что? – спросил Павел. Он не был расположен обсуждать с кем-либо свои дела, тем более, как он проводит время.

      – Дура она, – сообщил старик, и ушел к себе, шаркая по линолеуму и дребезжа чашкой с чаем на блюдце.

      Свои долгие одинокие дни Валентин Петрович проводил в комнате, всего несколько раз в неделю выходя из дома, чтобы дойти до магазина. Регулярное повышение цен он встречал со стоическим мужеством и не тратил время, подобно многим другим пенсионерам, на толкотню на оптовых рынках. Его пенсии бывшего сотрудника КГБ хватало даже на водку. Раз в месяц он запирался в своей комнате, доставал аккордеон и пел военные песни, в минуты экстаза притоптывая ногой. Постепенно у них с Павлом установились ровные, но не слишком теплые отношения. Валентину Петровичу доставались номера «Коммерсанта», которые Павел приносил домой. Кроме того, Павел мог спокойно выслушивать воспоминания старика. Обычно это происходило, когда они сидели вдвоем в кухне. Валентин Петрович грел свой чайник, а Павел ждал, когда Настя выйдет из ванной.

      Но вот прошел год. Он – Павел – сидит в кресле перед своим отражением в черном экране телевизора. Собака скулит за дверью. Настя варит кофе, и ее возможный приход к нему – вслед за собакой – так нежелателен, как большая срочная работа в пятницу вечером. Удивительно, как может обрываться сердце в пятницу вечером, когда звонит босс и приказывает разгрести какое-нибудь старое дело.

      Собака замолкла, потом раздалось быстрое клацанье ее когтей по паркету. Вслед за ними – быстрые женские шаги. Павел усмехнулся, представив, как Настя спешит по коридору к входной двери, теряя на ходу тапочки, останавливаясь, чтобы снова вернуть их на ноги. Вероятно, к ней кто-то пришел. Странное, волшебное свойство его комнаты – пронзительный дверной звонок в ней совсем не слышен.

      Последние пару месяцев Настя привечала длинноволосого юнца. Он появлялся в любое время, приходил с пустыми руками, разве только несколько кассет могли высыпаться из его карманов. Глаза у него были голубые и веселые, как мартовские лужи. А голос хриплый, ломающийся, когда он пытался произнести какие-нибудь незамысловатые нежные слова. Из-за этого он был скуп на нежности, и когда он хотел назвать Настю «кошечкой», выходило у него все равно «кошка!». Павел лишь несколько раз встретил его на лестнице, и всякий раз парень взбегал по ступенькам впереди него, и звонил в дверь, нетерпеливо топоча ногами. Павел поднимался медленнее, смотрел в тощую спину, и тихо ненавидел новое увлечение соседки. А один раз он нашел длинный черный волос в ванне, и злобно, но опять же негромко, выругался.

      Это была не ревность. Ревности быть не могло, как не может взрослый человек ревновать свои детсадовские игрушки к другим – новым детям. Это была злость человека, неспособного смириться с грязью в доме. Злость на обстоятельства, вычеркнувшие из бытия уборщиков грязи. В своем доме он бы этого не потерпел. В своем доме было

Скачать книгу