LITMIR.BIZ

Скачать книгу

так. Что-то не так, как всегда.

      Он осторожно протянул руку, дотронулся кончиками пальцев до ее лица. Теплое. Значит, не умерла. Что же это было?

      Лошадь. Не слышно ржания лошади. Вот почему я проснулся. Кобыла обычно ржет по ночам. И я это слышу, но не просыпаюсь. Она всегда ржет. Заржала – значит, все в порядке. Можно поспать еще.

      Он медленно встает, стараясь, чтобы не заскрипела кровать. Этой кровати уже сорок лет. Купили сразу после свадьбы. И наверное, в ней же и умрут.

      Он идет к окну. Идет по деревянному полу, стараясь не обращать внимания на боль в колене.

      Я уже старый, думает он, старый и больной. Каждое утро удивляюсь, что мне уже семьдесят.

      На дворе зимняя ночь. Зимняя ночь 8 января 1990 года, а снега в Сконе нет. В свете лампы на кухонном крыльце ему виден сад, голый каштан и чуть подальше – поля. Он смотрит прищурившись на соседний двор, где живут Лёвгрены. Большой и низкий белый дом погружен во тьму. Над черной дверью в конюшню, пристроенную к дому под прямым углом, висит желтая лампа. Это там стоит кобыла в своем стойле и ржет по ночам.

      Он опять вслушался. Кровать за спиной заскрипела.

      – Что ты там делаешь? – сонно бормочет Ханна.

      – Спи, – отвечает он. – Хочу немного размять косточки.

      – Ничего не болит?

      – Нет.

      – Тогда спи! И не стой у окна, простудишься.

      Он слышит, как она поворачивается на другой бок.

      Когда-то мы любили друг друга, думает он и тут же усмехается про себя. Нет, это чересчур шикарно сказано; «любили» – это не для таких, как мы. Если ты крестьянин, если ты сорок лет копался, согнувшись в три погибели в тяжелой и вязкой сконской глине, сказать «любовь» просто не придет в голову, когда говоришь о жене. Какая еще любовь… Нет, в нашей жизни это не любовь, это что-то другое.

      Он вглядывается прищурившись в соседский дом, пытается что-то рассмотреть во тьме зимней ночи.

      Что бы тебе не заржать, мысленно обращается он к лошади.

      Заржешь – значит, все в порядке, можно еще немного полежать под одеялом. Все равно для крестьянина на пенсии, у которого все болит, день тянется бесконечно.

      Внезапно он настораживается. Что-то не так. Окно в кухне. Долгие годы маячило это окно перед глазами, а сейчас что-то в нем не так. Или это просто ему кажется в темноте? Зажмуривается и считает до двадцати, чтобы дать глазам отдохнуть. Потом опять всматривается. Совершенно точно – окно открыто. Окно, которое всегда закрыто по ночам, теперь открыто. И кобыла не ржала, и…

      Кобыла не ржала потому, что старик Лёвгрен не зашел к ней ночью, он всегда заходил к ней ночью, когда простата напоминала о себе и выгоняла из теплой постели…

      Мне все это только чудится, убеждает он себя. Глаза уже не те.

      Все, как обычно. Что здесь может случиться? В маленькой деревушке Ленарп, чуть севернее Кадешё, по дороге к красивому озеру Крагехольм, в самом сердце Сконе? Здесь ничего не случается. Время стоит неподвижно, жизнь – как ручей на равнине, в ней нет ни силы, ни страсти. И живут-то здесь всего лишь несколько стариков крестьян, которые сдали в аренду или продали свою землю, и мы тоже здесь живем – в ожидании неизбежного…

      И еще раз он смотрит на окно кухни. Чтобы старик Юханнес или Мария забыли его запереть? Ну нет… С возрастом подкрадываются страхи, замков и запоров становится все больше, старый человек не забудет закрыть окно до наступления ночи. Стареть – значит бояться. Когда человек стареет, возвращаются детские страхи.

      Надо бы одеться и выйти. Всего-то несколько шагов через морозный ветреный двор до забора между усадьбами. Уж там-то он наверняка все разглядит.

      Или подождать? Наверняка Юханнес встанет и начнет варить кофе. Сначала загорится лампа в туалете, потом на кухне. Все, как обычно.

      Стоять у окна холодно. Это он от старости так зябнет, ему зябко даже в жарко натопленной комнате. Мария и Юханнес… Лёвгрены им уже почти родня. Они помогали друг другу в худые времена, вместе тянули лямку, вместе радовались. Вместе отмечали праздник середины лета и сидели за рождественским столом. Их дети бегали друг к дружке в усадьбы, как к себе домой. А теперь вот старятся вместе…

      Сам не зная зачем, он открывает окно, очень тихо и осторожно, стараясь не разбудить спящую Ханну. На всякий случай он придерживает раму – а вдруг ветер? Но на дворе совершенно тихо, ну да, по радио же говорили, никакой непогоды в Сконе не предвидится.

      Ясное звездное небо. Ну и мороз, думает он. Он уже собирается закрыть окно, как вдруг ему чудится какой-то звук. Он поворачивается на звук левым ухом – левое слышит хорошо, а вот правое почти совсем оглохло, и ни чего странного – сколько лет провел он в душных грохочущих тракторах!

      Птица. Это кричит ночная птица.

      Ноги внезапно сделались ватными. Откуда-то снизу поднялась ледяная волна страха.

      Никакая не птица. Это человеческий крик. Кто-то кричит из последних сил, старается докричаться.

      Человек, который знает, что его голос должен

Скачать книгу