Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

Скачать книгу

это все основания, на фоне тяжелейшего положения на западном фронте? Рабоче-крестьянская Красная Армия отступала под натиском фашистской армады, сдавая один населенный пункт за другим. Даже школьные выпускные вечера больше становились похожи на торжественные комсомольские собрания, которые в своем большинстве проходили как проводы мальчишек добровольцами на фронт. Улыбающиеся люди воспринимались с удвоенной подозрительностью и непониманием. Растерянность и страх перед неизвестностью – вот те основные чувства, которыми было пронизано все советское общество. Или почти все, поскольку, конечно, было немало бравады, особенно среди молодых людей, испытывавших неподдельный интерес к происходящему как к некому историческому рубежу, за которым они могут покрыть себя неувядаемой воинской славой, как когда-то их кумиры – герои Гражданской войны. Но таких было мало. Перед агитационными плакатами «Ты записался добровольцем?» редко задерживались мужчины призывного возраста. Видимо, потому, что красноармеец с гневным, обличительным лицом неизменно указывал пальцем на любого остановившегося перед ним. И человек начинал себя считать в чем-то виноватым перед Советской Родиной, перед теми, кто погибал на фронте в тщетных попытках остановить врага, перед членами их семей. Ему становилось стыдно. Как правило, подлежащие призыву на военную службу в начале разговора старались не смотреть прямо в глаза собеседникам и почти всегда заканчивали беседу словами: «Вот и мне скоро на фронт…» И только после этой фразы мужчины поднимали взгляд, и в глазах у них читалось облегчение. Те же, чьи родственники уже находились на фронте, отличались от остальных более прямым и открытым взглядом, в котором, впрочем, угадывалась заметная тревога за своих близких.

      Ивана Ефимовича Зарецкого по кличке Ванька Зарецкий или Цыган разбудил голос Левитана. Ванька прислушался. Трагический голос диктора извещал о тяжелом положении советских войск на Ленинградском фронте. Немцы вплотную подбирались к городу, преодолевая нечеловеческое сопротивление Красной Армии. У Ивана было двоякое чувство. С одной стороны, как у любого деклассированного элемента, его переполняло злорадство. Победы немецкой армии он воспринимал как пинок под зад Советам и, прежде всего, его ярчайшим представителям: милиции, госбезопасности, комиссарам и иным активистам, то есть тем, кто всю жизнь не давал Ваньке спокойно жить, начиная с беспризорного детства. Но с другой стороны, его беспокоила затянувшаяся беспомощность хваленой Красной Армии – «самой сильной армии мира».

      «Стрелки ворошиловские… Только и могут стрелять в затылок, – завертелось в его голове. – Где этот усатый хрен? Как там его… Буденный! Где его конная армия?!»

      Чтобы унять беспокойство, Ванька раскурил старую лагерную трубку. Цыган в свои двадцать восемь лет был одним из уважаемых ленинградских воров. Этим он был обязан лихой воровской карьере, насчитывающей две судимости за карманные кражи, побег из лагеря и целый ряд квартирных погромов, за которые он отбыл шестилетний срок, так и не выдав в НКВД своих подельников. Под одеялом на кровати рядом с ним заворочалась Софочка Вайнштейн, дочь врага народа и бывшего профессора юриспруденции, а в настоящее время проститутка и сожительница вора-рецидивиста Ваньки Зарецкого.

      Цыган познакомился с профессорской дочкой на Кузнечном рынке на следующий день после возвращения из лагеря. В рыночном закусочном павильоне, облюбованном местным криминалом, он встретил своих бывших подельников по квартирным погромам – Людвига Нецецкого по кличке Дед и Федора Гордеева по кличке Федуля. Воры встретили Цыгана с нескрываемой радостью. Сорокапятилетний Федуля, мужчина под два метра ростом, с нечеловеческой силой в руках, чуть не сломал Ваньке ребра медвежьими объятиями. Дед вел себя чуть сдержанней, как и положено вору, державшему в подчинении практически весь преступный мир города, но и он отдал должное воровскому корешу, не сдавшему его легавым. Вместе с ворами за столиком сидели и их подруги, на одну из которых Цыган сразу обратил внимание.

      – Вот, познакомьтесь, девочки: самый фартовый петроградский парень – Ваня Зарецкий, – представил Дед вновь прибывшего.

      – Наконец-то молоденький кавалер, – игриво улыбнулась ярко накрашенная, полная рыжая дама лет тридцати пяти, протянув ручку для знакомства. – Зиночка.

      – Софья, – представилась девушка, удостоив Цыгана коротким, но внимательным взглядом.

      – Дочка моего адвоката Льва Иосифовича Вайнштейна, который меня отмазал лет восемь назад от грабежа ювелирки, – кивнул на нее Дед.

      Цыган помнил то дело и пожилого адвоката, на редкость смелого еврея, от дотошности которого выли и агенты уголовного розыска, и следователи.

      – Бедный, бедный Лев Иосифович… – сделал огорченное лицо Нецецкий. – Надо его помянуть, раз уж к слову пришелся.

      – Не смейте моего отца хоронить! – вспыхнула злостью девушка. – Я же говорила – «десять лет лагерей».

      – Знаем мы эти червонцы, – зло усмехнулся Дед, наливая водку в стаканы. Но тему сменил: – За тебя, Ванечка! С прибытием!

      К Деду то и дело подваливала местная шпана – то передавала вору пачки мятых денежных банкнот, то ювелирные изделия и часы, то просто шепталась

Скачать книгу