LITMIR.BIZ

      А узнал я об этом, естественно, от Кузи. Вечером он мне позвонил и сказал глухим голосом: «Врубай телик, Стёпа, Франкуша умер. Как посмотришь, приезжай. Помянём».

      Я к телевизору – и правда, во всех новостях Франкушина симпатичная физиономия и слова соответствующие. Хорошие слова. Сердце у меня слегка защемило, как если бы я его знал лично, а не с Кузиных слов. Но, несмотря на эту лёгкую грусть, поймал я себя на том, что внимательно всматриваюсь в экран, пытаясь определить, что же всё-таки у него на голове – парик или саженцы? Вот ведь натура человеческая! Стало мне стыдно, и решил я написать хороший позитивный рассказ, вроде как памяти Франкушиной посвящённый. Наш был человек.

      Стёпа Чепиков

      Париж, 1998—2020 год

      Бонус! Вы, конечно, можете посмотреть фильм, но оно вам надо? Зато на эти «две минуты вечной славы» у автора есть права. Это то, что называется «семейным видео». Дочка комментирует, хозяйка дома смеётся! Кстати, малыш на переднем плане, ждущий появления папы на экране со своей «приставкой» (мобильника у него ещё не было), сегодня уже разговаривает басом.

      https://vimeo.com/62480775

      Яотего

      Французам в принципе везёт. И без принципа тоже. Чтобы нам так жить. Вся эта заварушка с дедушкой Лёпой4 быстро закончилась, мини-кризис национального сознания завершился без кровопролития. Истосковавшаяся по «справедливости» молодёжь (мондиализация уже имеет привкус вчерашних щей), восторженно повизгивая, геройски и с песнями бросилась защищать республику, голосуя за «нормальных» правых.

      По поводу песен и героизма: Кузя там был, в толпе. Беззвучно открывал рот под звуки «Марсельезы», смотрел на возбуждённых людей, сравнивал с Москвой девяносто первого года. Факт Кузиного присутствия в эпицентре этих событий объясняется просто. Последнее время он как бы состоял при одном энергичном молодом артисте. Молодой и энергичный многим давал заработать, в том числе и Кузе. В его радиотелевизионной передаче «артист» Дуплинский смело толкал русскую культуру французским обывателям и, что самое удивительное, тот ему за это ещё и платил. Делал ли это он из симпатии к Кузе или по какому-то сложному геополитическому расчёту, мы пока сказать не можем, будущее покажет.

      Так вот, когда весь «шестиугольник»5 заколыхался, как желе на тарелочке, от этих политических катаклизмов, Кузиному благодетелю пришла в голову мысль собрать на эспланаде у Трокадеро парижскую интеллигенцию и сочувствующую ей публику.