LITMIR.BIZ

Скачать книгу

от пустозвонства! Дело не в словах. Дело в том, как именно произносят эти самые слова, а говорились они со спокойным, холодным, сдержанным бешенством.

      Такое бешенство очень опасно.

      И Николай Степанович был помянут. При чем здесь Николай Степанович?..

      Он заехал в свои ворота, привычно размотав цепь, замкнутую на замок, который не закрывался. Странно было, что никто не окликает его с той стороны улицы, не называет «лапочка моя» и не предлагает огурцов и простокваши. Всего только один раз так и было, а он, Плетнев, как будто уже… привык.

      Впрочем, ворота на участок егеря были распахнуты, и старая «Волга» стояла с раззявленным багажником, и кто-то там ходил за штакетником – должно быть, наследники уже объявились.

      Плетнев вошел в большую душную комнату с обшарпанным столом, встретился глазами с собственным странным отражением в зеркале и улыбнулся ему, как старому знакомому. То, что там отражалось, никак не могло быть Плетневым, но он все равно был рад его видеть.

      Он распахнул все окна и перетаскал из багажника сумки, так и не вынимавшиеся оттуда с первого приезда. На улице застрекотал и смолк мотор, и Плетнев, сам не зная зачем, быстро подошел к окну и встал так, чтобы снаружи его не было видно.

      Какая-то женщина, совсем незнакомая, соскочила с велосипеда, помедлила и подошла к мотоциклу, на котором восседал давешний мужик Федор. Шлем болтался на руле.

      – Выходит, это правда? – строго и громко спросила женщина у Федора, и он как будто подался от нее назад.

      – Чего правда?

      – Ты… Степаныча?..

      – С чего ты взяла, Люб?!

      – Люди говорят, вот с чего.

      – Мало ли чего они говорят.

      – Да я своими ушами слышала, как той зимой ты его пристрелить грозился!

      Федор сдернул шлем и взвесил в руке. Плетневу показалось, что он сейчас ударит им женщину.

      …А если ударит, что тогда? Бежать? Кричать? Вступать в бой? Я не способен на такой поступок. Я трус и знаю об этом. Моя трусость уже погубила…

      – Мало ли чего той зимой было, – сказал Федор совершенно спокойно и снова пристроил шлем на руль, только с другой стороны. – А ты больше всяких брехунов слушай.

      – Не все люди брешут, Федя.

      – Те, которые тебе в уши дуют, брешут! Ты б лучше подумала, чего я тебе сказал.

      – Не стану я ни о чем думать, Федя! Степаныча только схоронили, а ты!.. И как это тебя в тюрьму не забрали, ума я не приложу… Вся деревня слышала, как вы тогда лаялись!

      – Да что ты выдумала, Люба?!

      Тут, к изумлению Плетнева, который как будто кино смотрел, женщина вдруг заплакала, всерьез, навзрыд, и Федор подался к ней, но тут издалека закричали:

      – Мам, стой! Мама! – И подлетел на велосипеде мальчишка, тот самый, с которым Плетнев беседовал в первый свой приезд. Значит, женщина, должно быть, Любаня, которая убирала в доме покойного Прохора Петровича, то есть в его, плетневском, доме, и ленилась мыть на втором этаже!

      Она быстро и аккуратно вытерла глаза.

      – Мам, ты куда? Здрасть, дядь Федь! Мам, ты что, плакала?

      – Нет,

Скачать книгу