LITMIR.BIZ

sf_horrorАндрейГеоргиевичДашковda71abb0-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Человек дороги

      Странный герой рассказа Липпи вечно едет по шоссе на красной машине. Попутчицей у него Смерть, а заправщиком на АЗС сам Агасфер. И нет для него ни жизни, ни смерти.

ru glassy FB Tools 2007-09-03 http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=156268&lfrom=2032969666531bafc-a2f5-102a-94d5-07de47c81719 1.1

      v. 1.0. Создание fb-книги.

      v. 1.1. Добавление аннотации, обложки и информации об издательстве.

ЛитагентГ.Л. Олди8488af72-967f-102a-94d5-07de47c81719 Андрей Дашков. Суперанимал АСТ 2002 5-17-015615-4

      Андрей ДАШКОВ

      ЧЕЛОВЕК ДОРОГИ

      Все началось с крика ворона, сидевшего на придорожном столбе. Но можно сказать и так: все закончилось криком ворона, сидевшего на столбе. Это целиком зависит от точки зрения на то, что считать жизнью и что считать смертью. У Липпи не было никакой точки зрения. Сам он даже не сумел понять, когда был НАСТОЯЩИМ – до или после встречи с черной птицей.

      Липпи услышал хриплое «кар-р!» у себя над головой и ударил по тормозам. Он с детства отличался тонким слухом. С годами его слух стал феноменальным. Иногда он различал, как ангелы перешептываются за спинами обреченных и неизлечимо больных. Его собственный ангел, похоже, был покрыт блестящими перьями, имел крылья, мощный длинный клюв и преотвратнейший голос… Но все ангелы разные. Один, которого Липпи увидел во сне, показался ему огромным и похожим на Статую Свободы.

      В машине был включен магнитофон, и Джеймс Солберг настаивал на том, что его могила еще пуста. Липпи было приятно это слышать. Чего не скажешь о крике, который ржавым шомполом вонзился в чувствительные уши, но не прочистил мозги.

      Крик повторился еще дважды, прежде чем Липпи выбрался из «доджа» и утвердился на пыльной дороге, разминая затекшую поясницу. Кожа его старых сапог была похожа на растрескавшийся асфальт. Вокруг них закручивались маленькие желтые смерчи… Стоя посреди пустынной равнины, Липпи вдруг вообразил себя еще одним столбом, подпирающим тяжелое небо, – кроме тех, которые выстроились вдоль дороги. Во всяком случае, на него что-то давило.

      Ох уж эта тяжесть на плечах и внутри… Кто может избавить от нее? И чем больше облака набухают закатной кровью, тем тяжелее ноша. Вдобавок поезд ночи мчится навстречу: часы – вагоны, минуты – окна, секунды – темнота в них. В этом поезде едут спящие, у которых где-то есть дом, и благополучно приезжают на станцию «утро»; этот же поезд безжалостно давит тех, кто задержался на переезде…

      Липпи посмотрел на длинную вереницу столбов. Сломанные кресты. Безлюдье. Оборванные провода, по которым уже не потечет ток, неся хорошие новости и ужасные сообщения. Разбитые фонари. Нет света, нет связи, нет призрачных голосов. Место что надо…

      Он поднял голову, чтобы увидеть птицу-пророка, прицу-проклятие, птицу-предупреждение. Ворон, сидящий на столбе, черным пятном выделялся на фоне фиолетового неба – гордый, ничейный, потерянный навеки. Символ неутолимой жажды, предлагающий напиться из отравленного источника.

      Липпи вдруг ощутил глубокое родство с этим пернатым бродягой, ворующим покой и радость. Ему нравились вороны; ему нравились одичавшие псы и шлюхи, которые отдавались всем и не принадлежали никому. Иногда он и сам чувствовал себя шлюхой, готовой продать душу за доброе слово. Точнее, за нужное слово. За главное слово. За единственно верное, ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ слово…