LITMIR.BIZ

      Уютно быть не сценой – залом,

      зевать, программку теребя,

      и называть спокойно «заумь»

      ту пьесу, что умней тебя.

      Как хорошо и как уютно,

      сбежав от сложностей в кусты,

      держаться радостно за юбку

      румяной няни-простоты.

      Когда ты гордо ропщешь, Ваня,

      что суть великого темна,

      тогда твое непониманье

      не превосходство, а вина.

      Не понимаю,

                          что со мною сталось?

      Усталость, может, —

                                      может, и усталость.

      Расстраиваюсь быстро

                                          и грустнею,

      когда краснеть бы нечего —

                                                 краснею.

      А вот со мной недавно было в ГУМе,

      да, в ГУМе,

                        в мерном рокоте

                                                 и гуле.

      Там продавщица с завитками хилыми

      руками неумелыми и милыми

      мне шею обернула сантиметром.

      Я раньше был не склонен к сантиментам,

      а тут гляжу,

                        и сердце болью сжалось,

      и жалость,

                      понимаете вы,

                                            жалость

      к ее усталым чистеньким рукам,

      к халатику

                       и хилым завиткам.

      Вот книга…

                         Я прочесть ее решаю!

      Глава —

                   ну так,

                              обычная глава,

      а не могу прочесть ее —

                                           мешают

      слезами заслоненные глаза.

      Я все с собой на свете перепутал.

      Таюсь,

                боюсь искусства, как огня.

      Виденья Малапаги,

                                    Пера Гюнта, —

      мне кажется,

                          все это про меня.

      А мне бубнят,

                           и нету с этим сладу,

      что я плохой,

                           что с жизнью связан слабо.

      Но если столько связано со мною,

      я что-то значу, видимо,

                                          и стою?

      А если ничего собой не значу,

      то отчего же

                         мучаюсь и плачу?!

      Надменность в глазах ее серых —

      любого она охладит,

      и все-таки сердятся серьги

      на тех, кто на них не глядит…

      Давно не поет моя мама,

      да и когда ей петь!

      Дел у ней, что ли, мало,

      где до всего успеть!

      Разве на именинах

      под чоканье и разговор

      сядет

Скачать книгу