LITMIR.BIZ

Скачать книгу

окно нашей спальни.

      – Я вам уже рекомендовался, – сказал я Овцебыку.

      – Слышал я это, – отвечал Овцебык, – а я кутейник Василий Богословский.

      – Как, рекомендовался? – спросил Яков Иванович. – Разве вы уже виделись?

      – Да, я застал здесь Василья… я не имею чести знать, как по батюшке?

      – Петров был, – отвечал Богословский.

      – Это он был, а теперь зови его просто «Овцебык».

      – Мне все равно, как ни зовите.

      – Э, нет, брат! Ты Овцебык есть, так тебе Овцебыком и быть.

      Сели за стол. Василий Петрович налил себе рюмку водки, вылил ее в рот, подержав несколько секунд за скулою, и, проглотив ее, значительным образом взглянул на стоящую пред ним тарелку супу.

      – А студеню нет разве? – спросил он хозяина.

      – Нет, брат, нету. Не ждали сегодня гостя дорогого, – отвечал Челновский, – и не приготовили.

      – Сами могли есть.

      – Мы и суп можем есть.

      – Соусники! – прибавил Овцебык. – И гуся нет? – спросил он с еще большим удивлением, когда подали зразы.

      – И гуся нет, – отвечал ему хозяин, улыбаясь своей ласковой улыбкой. – Завтра будет тебе и студень, и гусь, и каша с гусиным салом.

      – Завтра – не сегодня.

      – Ну что ж делать? А ты, верно, давно не ел гуся?

      Овцебык посмотрел на него пристально и с выражением какого-то удовольствия проговорил:

      – А ты спроси лучше, давно ли я что-нибудь ел.

      – Ну-у!

      – Четвертого дня вечером калач в Севске съел.

      – В Севске?

      Овцебык утвердительно махнул рукой.

      – А ты чего был в Севске?

      – Проходом шел.

      – Да где же это тебя носило?

      Овцебык остановил вилку, которою таскал в рот огромные куски зраз, опять пристально посмотрел на Челновского и, не отвечая на его вопрос, сказал:

      – Аль ты нынче табак нюхал?

      – Как табак нюхал?

      Челновский и я расхохотались странному вопросу.

      – Так.

      – Да говори, милый зверь!

      – Что язык-то у тебя свербит нынче.

      – Да как же не спросить? Ведь целый месяц пропадал.

      – Пропадал? – повторил Овцебык. – Я, брат, не пропаду, а пропаду, так не задаром.

      – Проповедничество нас заело! – отозвался ко мне Челновский. – «Охота смертная, а участь горькая!» На торжищах и стогнах проповедовать в наш просвещенный век не дозволяется; в попы мы не можем идти, чтобы не прикоснуться жене, аки сосуду змеину, а в монахи идти тоже что-то мешает. Но уж что именно такое тут мешает – про то не знаю.

      – И хорошо, что не знаешь.

      – Отчего же хорошо? Чем больше знать, тем лучше.

      – Поди сам в монахи, так и узнаешь.

      – А ты не хочешь послужить человечеству своим опытом?

      – Чужой опыт, брат, – пустое дело, – сказал оригинал, встав из-за стола и обтирая себе салфеткой целое лицо, покрывшееся потом от усердствования за обедом. Положив салфетку, он отправился в переднюю и достал там

Скачать книгу