Пока драконы спят - Александр Шакилов Амальгама

Скачать книгу

осиновые колья – первое, что под руку попало, – и готовы были сполна расплатиться за жизнь и здоровье родичей. Но даже самые свирепые воины боялись до дрожи в коленях. Такого не припомнят и древние старцы. Где это видано, чтобы псы – полсотни, не меньше – топтали деревянный настил между избами, словно они здесь хозяева? А во главе своры – черноволки-людоеды!

      Закованные в костяные панцири, черноволки бежали бок о бок с одомашненным зверьем. У каждого людоеда по три пары лап, перевитых веревками вен. В такт шагам дергались длинные чешуйчатые хвосты с ядовитыми шипами на концах. Стрекотали перепонки недоразвитых драконьих крыльев на мускулистых лопатках. А морды у этих тварей похожи на свиные рыла, только уродливей и в зеленой пене.

      Всем известно, что черноволки охотятся ночью, а днем спят в глубоких норах Чужого Леса. Редкому охотнику повезло увидеть черного людоеда и остаться в живых. А чтобы столько тварей сразу, в гарде, да при свете дня?..

      Но самое чудно́е – собаки волчин не трогали, а черноволки не калечили псов. Вместе бежали. Тишина – и цок-цок-цок когтями по настилу.

      По лицам воинов стекали струйки пота. Бабы зажимали рты детишкам, чтобы плач не подозвал зверье.

      А вот и напрасно.

      Своре не было дела до людского страха. Свору вел щенок-мастиф, такой крохотный и слабый, что едва переставлял лапы. Если щенка заносило к воротам Ингвара Родимца, то и свора двигала вслед, задирая лапы и брызгая на дубовые столбы мутной дрянью. Вывалив из пасти язык, щенок останавливался – и грозный черноволк, и облезлая шавка терпеливо ждали, когда собачонка отдышится и укажет путь.

      Щенок вел свору на площадь, к виселице. К распухшему на жаре трупу молодой женщины, подвешенному за ноги и засиженному мухами.

      Под кособокими, наспех сколоченными досками щенок упал, задрал лапы к небу и жалобно заскулил. Зверье подхватило.

      Громче.

      Громче.

      Еще громче!

      Опустились колья. Пальцы разжались, уронив заточенные лезвия. Рыдали дети, женщины успокаивали своих «зайчиков» и «лисичек». Чужая скорбь передалась людям. Свора оплакивала погибшего товарища, справляла тризну по родственнице. Труп. Боль. Громче!

      И вдруг чья-то рука подхватила щенка. Рука, покрытая татуировками и белесыми отметинами стали.

      Кто посмел?! Рыкнув, псы кинулись на высокую старуху, распустившую седые косы до пят. Клыки впивались в сухую грудь, щупали горло, но были бессильны причинить старухе хоть какой-то вред. Ее защищала ворожба. Под напором зверья старуха упала, но щенка из рук не выпустила. Она баюкала его и шептала:

      – Ну что ты, маленькая? Что ты?

      Щенок отрывисто тявкнул. Черноволки отступили, собаки поджали куцые хвосты. И те и другие внимательно следили за старухой. Не приведи Проткнутый ей сделать щенку больно!

      Кряхтя, седокосая поднялась. Зверек в ее руках вздрагивал и сопел.

      – Ну что ты? Отпусти их, нельзя им здесь. Пусть уходят. Пусть!.. – прошептала она.

      Щенок протяжно взвыл. А когда он замолчал, псы кинулись по своим дворам – вымаливать у хозяев прощение и кости. Черноволки выстроились друг за другом, хвостами цепляясь за рыла сородичей. Уши прикрывали глаза от солнца. Лишь поводырю, первому в колонне, суждено было ослепнуть, направляя стаю к Чужому Лесу.

      – Эх, Гель… – Урд, так звали старуху, баюкала светловолосую девочку, совсем кроху. Во сне малышка всхлипывала. – Мамку жалко, я знаю. Отомстить хотела? Но они ж не виноваты, Гель. Они ничем помочь не могли. Судьба у них такая: терпеть.

      Был щенок на руках, а теперь девчонка.

      Так кого же баюкала Урд, ребенка или зверя?..

* * *

      Обедать в доме, завтракать – Эрик обожал эти посиделки.

      Именно в доме, под надежной двускатной крышей. Снаружи черноволком рыщет поземка – кого укусить-заморозить?! – а за толстыми стенами пахнет печкой и соломой тюфяков. В детстве Эрик жалел, что зима так быстро проходит, ведь летом семья трапезничала в поле, не дома.

      Первым сел отец: поклонился копьям Проткнутого, кивком подозвал мать, шлепнул ниже спины и велел кормить «этих желторотиков».

      Хед проворно запрыгнул на лавку. Один Хед так умеет: с печки и на лавку. Как белка. Только рыжего хвоста братишке не хватает и глазенок-бусинок. Хед слепой. Таким родился, таким и помрет. Бродячие маги слишком много эре просят за присыпки прозрения.

      Хильд, любимая сестренка Эрика, медленно подошла к столу. Рыжие волосы ее заплетены в три косы, а темечко гладко выбрито, как и положено юной девственнице. Летом старейшины пустят Хильд по Кругу и, если не понесет она от мудрого семени, выберут ей достойного мужа.

      Скрипнули ступеньки – это мать притащила из погреба жбан игристого пива. Отец уронил в пену ус, хорошенько намочил и, довольно причмокнув, выжал золотистые капли на язык.

      Сгорая от нетерпения, Эрик облизнулся. Он знал, что все чинно должно быть, как предками заведено. Но в животе бурчало громче, чем стонут грешники на адском огне. Он всегда был голоден, сколько себя помнил.

Скачать книгу