Град безначальный. 1500–2000 - Евгений Витковский

Скачать книгу

мал Дарвин,

      но, однако же, предок, и вроде бы наш.

      Кто сиротствует, право на имя утратив,

      то ли выигрыш в кости иль просто в лото,

      лишь один из пятнадцатиюродных братьев,

      то ли даже и вовсе неведомо кто.

      Кем ты все-таки был, неизвестный прапрадед?

      С кем ты жил и кого повидал на веку?

      Даже вечность с тобою, похоже, не сладит,

      если я о тебе напишу хоть строку.

      Нарекли тебя как-нибудь матушка с батей,

      вот и жил ты, в безвестную даль уносим,

      то ли Влас, то ли Гурий, а то и Кондратий,

      то ли некий Потап, то ли некий Максим.

      Родословных твоих за века не облазим,

      да и надо ли рыться в твоей-то судьбе:

      то ли сволочью был, то ли числился князем,

      то ли то и другое мешалось в тебе?

      Может, имени-отчества вовсе не дали,

      чтоб не ведал про мать и забыл об отце?

      Мы-то знаем, что все, что бывает вначале,

      не всегда интересно тому, что в конце.

      Монумент не всегда и не каждым заслужен,

      где заслуга, что выпита чаша до дна?

      Тот, кто вовсе никто, – поколеньям не нужен,

      ну, а если хоть кто-то, – к чему имена?

      Беспощадно звенит о монетку монетка.

      Кто бессмертия просит, – едва ли умен,

      и представить непросто далекого предка,

      уносимого темной рекою времен.

      Иоанн Безземельный входит в Россию

      Оммаж Ивану Голлю

      Смиренно вверившись немилосердью Божью,

      забыв, где параллель, а где меридиан,

      в степи оголодав, идет по бездорожью

      в бор обезлесевший царевич Иоанн.

      Здесь небеса пусты, здесь пасмурно и сиро,

      у воздуха с водой, да и с землей разброд.

      И масло кончилось, и нет ни крошки сыра.

      Царевич грустно ест без хлеба бутерброд.

      Коль скоро цели нет, – не может быть азарта,

      Коль все разрешено, – не отменить запрет.

      А двести лет назад составленная карта

      расскажет лишь о том, чего сегодня нет.

      О странная страна, ты смотришься угрюмо:

      Орел, где нет орлов, Бобров, где нет бобров,

      Калач без калача с Изюмом без изюма,

      Ершов, что без ершей, Ковров, что без ковров.

      Одно отсутствие царит по всей округе,

      сплошная видимость, встречаешь без конца

      без щуки Щукино, Калугу без калуги,

      Судак без судака, Елец, что без ельца.

      И город Ракобор, не поборовший рака,

      и Губино, село, стоящее без губ,

      и древний Рыбинск, тот, где за рыбешку драка,

      и дуба давший град, старинный Стародуб.

      Без каши в Кашине тоска неисцелима,

      без гуся в праздники грустит Хрустальный Гусь,

      Воронеж без ворон, Налимск, что без налима:

      Русь безначальная, таинственная Русь.

      Разбились времена, и не собрать осколки,

      и вечно большинство в полнейшем меньшинстве,

      и грезит о своем давно сбежавшем волке

      царевич без царя в усталой голове.

      Нигде не зазвучит беззвучная музыка,

      бесплотное зерно не переполнит кадь,

      и сотня языков глаголет безъязыко,

      что ничего тут нет, и нечего искать.

      У края бедного кто знает, кем отъяты

      освобожденные для пустошей места,

      исчезли даже те святые пустосвяты,

      которых создала святая пустота.

      Приостановлен рост березок малорослых,

      осины чахлые закутаны во тьму,

      видать, ушел народ на бесконечный послух,

      и некого спросить, – куда и почему.

      И странно только то, что здесь ничто не странно,

      что если волка нет, то ни к чему овца,

      и некому венчать на царство Иоанна,

      затем, что царства нет, а значит, и венца.

      Фигуры смазаны, и позабыты лица,

      осыпались холмы и выровнялся лог,

      и все окончено, – лишь бесконечно длится

      неслышный прошлого с грядущим диалог.

      Петр Фрязин

      Спасская Башня. Конец света. 1492

      Вольно истории переставлять фигурки!

      Вольно

Скачать книгу