Скачать книгу

умерщвление снега учинил дождь: лупанул в полночь, и к утру до хлябости изжевал сугробы; только со льдом справиться не сумел, хотя и его поизрябил-поизоспил изрядно.

      У своей родни Перфишка вел себя так же нагловато-развязно: нахлобучил шапку на глаза Елизара и, когда тот, обеззренев, завертелся на месте, дал ему шутейного пинка под зад; Машу же-Дашу-Флеониллу он так подзудил подреберным держанием, что она долго хохотала как полоумная.

      На Клюху ни муж, ни жена не обращали внимания, словно он был вещью, которую Перфишка привез с собой и ненароком оставил у порога.

      Они уже было – одни – уселись за стол, когда в Клюхе неожиданно ожили ухватки своего новоявленного друга, и он, плечом чуть поотодвинув хозяина, умостился рядом с ним на длинной, плохо струганной лавке. Странно было видеть такое сидало в городе.

      И стоило ему только умоститься, как тут же рядом с его носом появился стакан, наполовину наполненный ядовито-едучей на запах жидкостью.

      – А ты веришь, я с утра носом аж об притолку терся, – произнес Елизар. – Чёшится и все тут. Говорю Маше: «В рюмку мне ноне глядеть». А она: «Ты в унитаз бы лучше посмотрел. Уж кой день сливу нету».

      И, наведенный на мысль: «Так вот чем тут так тошнотно пахнет!» – Клюха напрочь расхотел есть и пить.

      Но его никто и не приневоливал. И он, чуть отникнув от стола, рассматривал в окно увесистые слова вывесок и бесконечную вереницу прохожих.

      – А помнишь, как ты самохватом праздничные столы зорил? – допытывался Елизар.

      И на его лице было никем не понятое, а может, и не испытанное еще человеком блаженство.

      А Клюха чувствовал, как у него пустеет подвздошность и воздух не лезет в легкие, занятые этой пустотой, и хочется выскочить во двор, чтобы хоть там вдоволь надышаться разбавленной снеговой талью прохладой.

      И он бы так, наверно, и сделал, ежели бы в тот же миг острийками своих ягодиц не опустилась на колени ему Маша-Даша-Флеонилла, которая, к тому сплетя свои пальцы на его загривке и держа затылок в ложе ладоней так, что голова, обороченная к ней, стала неподвижной, завела:

      А у милово мово

      Вместо – «во!», да – ничего.

      Потому и хоттица

      На других охотиться.

      Клюха хотел незаметным шевелением ослабить ее хватку. Но это ему не удалось. Больше того, она медленно – по-вампирьи – стала всасываться в его подбородок.

      Когда же он все же рванулся изо всех сил, и Маша-Даша-Флеонилла, брызнув ногами, отлетела в сторону, на бороде его уже жило стойкое жжение. А бабенка, с полоумностью ненормальной, кричала:

      – Вот и мной ты помеченный!

      Сидевшие же за столом совершенно не обращали на это никакого внимания. Перфишка рассказывал родичу, как он свет вырубил во время лекции и что после этого произошло. А Елизар поведал какую-то особую тайну, суть которой Клюха так и не уловил. Но состояла она, видимо, из чего-то дюже уж секретного, потому как Елизар несколько раз так умирал голосом, что совсем ничего не было слышно, наверно, и самому Перфишке.

      А бабенка продолжала выкидывать

Скачать книгу