LITMIR.BIZ

      Приходил Захарыч, спрашивал:

      – Василий Егорыч дома?

      – Иди, Захарыч! – кричал Васёка. Накрывал работу тряпкой и встречал старика.

      – Здоровеньки булы! – Так здоровался Захарыч – «по-казацки».

      – Здорово, Захарыч.

      Захарыч косился на верстак.

      – Не кончил еще?

      – Нет. Скоро уж.

      – Показать можешь?

      – Нет.

      – Нет? Правильно. Ты, Василий… – Захарыч садился на стул, – ты – мастер. Большой мастер. Только не пей. Это гроб! Понял? Русский человек талант свой может не пожалеть. Где смолокур? Дай…

      Васёка подавал смолокура и сам впивался ревнивыми глазами в свое произведение.

      Захарыч, горько сморщившись, смотрел на деревянного человечка.

      – Он не про Ермака поет, – говорил он. – Он про свою долю поет. Ты даже не знаешь таких песен. – И он неожиданно сильным красивым голосом запел:

      У Васёки перехватывало горло от любви и горя.

      Он понимал Захарыча. Он любил свои родные края, горы свои, Захарыча, мать… всех людей. И любовь эта жгла и мучила – просилась из груди. И не понимал Васёка, что нужно сделать для людей. Чтобы успокоиться.

      – Захарыч… милый, – шептал Васёка побелевшими губами, и крутил головой, и болезненно морщился. – Не надо, Захарыч… Я не могу больше…

      Чаще всего Захарыч засыпал тут же, в горнице. А Васёка уходил к Стеньке.

      …День этот наступил.

      Однажды перед рассветом Васёка разбудил Захарыча.

      – Захарыч! Все… иди. Доделал я его.

      Захарыч вскочил, подошел к верстаку…

      Вот что было на верстаке:

      …Стеньку застали врасплох. Ворвались ночью с бессовестными глазами и кинулись на атамана. Стенька, в исподнем белье, бросился к стене, где висело оружие. Он любил людей, но он знал их. Он знал этих, которые ворвались: он делил с ними радость и горе. Но не с ними хотел разделить атаман последний час свой. Это были богатые казаки. Когда пришлось очень солоно, они решили выдать его. Они хотели жить. Это не братва, одуревшая в тяжком хмелю, вломилась за полночь качать атамана. Он кинулся к оружию… но споткнулся о персидский ковер, упал. Хотел вскочить, а сзади уже навалились, заламывали руки… Завозились. Хрипели. Негромко и страшно ругались. С великим трудом приподнялся Степан, успел прилобанить одному-другому… Но чем-то ударили по голове тяжелым… Рухнул на колени грозный атаман, и на глаза его пала скорбная тень.

      «Выбейте мне очи, чтобы я не видел вашего позора», – сказал он.

      Глумились. Топтали могучее тело. Распинали совесть свою. Били по глазам…

      Захарыч долго стоял над работой Васёки… не проронил ни слова. Потом повернулся и пошел из горницы. И тотчас вернулся.

      – Хотел пойти выпить, но… не надо.

      – Ну как, Захарыч?

      – Это…

Скачать книгу