Острые камни - Литтмегалина

Скачать книгу

десять минут, одетый в джинсы и футболку освежающего салатового цвета, он уже энергично шагал по улице, дожевывая на ходу бутерброд. Небо над ним было почти истерически-синее. Уже с утра повисла потогонная жара, но Илия был не из тех, кого напрягает погода. Его вообще мало что в мире напрягало. Разве только обшарпанный подвал, в котором он проводил восемь часов в день. И Вертушка. Сегодня должны быть результаты. Как только он подумал об этом, беспокойство начало ввинчиваться в мозг маленьким жужжащим буравчиком. Илия сделал вид, что выхватывает что-то из воздуха и швыряет, символически отбрасывая от себя тревогу. Голуби решили, что он бросил что-то съестное, и стаей слетелись к нему под ноги. Илия отдал им остатки бутерброда.

      Он вошел в Парк Исчезающих Теней. Он часто слышал, что это место вызывает у людей беспокойство, как будто его густые заросли скрывают в себе неведомую опасность. Говорили даже, что на заросших тропинках иногда встречаются приведения. Но сам Илия ничего подобного не ощущал и не видел.

      Он нырнул в заросли кустарника, прокладывая дорогу там, где ее нет, и спустился к берегу реки. Илия приходил к реке каждое утро, в любую погоду. Если он чувствовал, что его настроение по каким-то причинам менее радужное, чем обычно, близость воды позволяла ему взбодриться.

      Отражая небо, Нарвула, обычно серо-сизая, казалась голубой. Скользя кроссовками по круглой гальке, устилающей берег, Илия пошел вдоль воды. Чайки вели охоту с утра пораньше. Паря над водой в поисках добычи, они казались ленивыми и сонными, но, завидев цель, пикировали со стремительностью падающего камня. Перо чайки спланировало к его ногам. Илия поднял его. Оно было белое, как облачко, и отливало перламутром. Чтобы не потерять и не смять, Илия сунул перо за ухо.

      Он дошел до пристани, взбежал по лестнице и вскоре вышел к довольно узкой аллее, неизменно наводящей его на мысль о переходе в другой мир. Кремово-белое здание Серебряной Лисицы как будто пряталось в конце ее. Иногда у него создавалось ощущение, что все эти тополя и клены были высажены чтобы скрыть здание от ненужных взглядов. Кто и зачем решил это сделать много-много лет назад? Не понимал он и смысла названия. Серебряная Лисица. Оно вызывало у него образ призрачного животного, мелькнувшего на предрассветной лесной поляне. Не слишком ли романтичное название для всего-то вспомогательного отдела полиции? Хотя он до сих пор не очень понимал сферу деятельности СЛ, проработав в ней полтора года. И это его беспокоило. Чуть-чуть.

      Его походка оставалась легкой и быстрой, но сердце, казалось, тяжелело с каждым шагом, приближающим к зданию с обсыпающейся штукатуркой. Подавив вздох, Илия вошел внутрь и предоставил документы на проверку. Перетерпев обычный осмотр на предмет соответствия лица фотографии в пропуске, он продолжил путь по наполняющемуся людьми коридору с потертым паркетом до решетчатой двери на лестницу. Проклятая лампочка на лестнице опять перегорела. Аккуратно ступая в темноте, Илия спустился к двери в подвал. На ощупь нашел замочную скважину и выключатель. Все тот же раздражающий глаза дрожащий тускло-голубой свет. Все тот же напитанный пылью, затхлый воздух. Все те же стопки захламляющих стол бумаг и мрачный лабиринт из набитых папками стеллажей.

      Когда Илия впервые оказался в этом месте, он усомнился, что выдержит день до вечера. Хотя выбора у него не было, только терпеть. Он был в подвешенном состоянии, потому что провалил Вертушку – неожиданный результат даже для начальства. Ему позволили пересдать ее через три месяца, а пока, просто чтобы куда-то его пристроить, попросили помочь архивариусу. Илия уже даже не помнил, как звали архивариуса, потому что тот уволился, едва у Илии начало хоть что-то получаться. То есть почти сразу. Илия не винил его.

      Половина ламп не горела, придавая и без того невеселому помещению дополнительное сходство с подземельем. Илия не любил темные замкнутые пространства. По правде, он едва их переносил. В своей съемной квартирке он даже занавески снял с окон, чтобы не заграждали свет.

      Он прошел за стеллажи к маленькой двери в проявочную. Нагнулся в не рассчитанном на его высокий рост проеме. Щелкнул переключателем, и в залившем каморку красном свете увидел привычные вещи, брошенные вчера вечером в легком беспорядке. Рулоны проявленной пленки, свисающие с бельевых веревок, увеличитель, кюветы. И готовые фотографии, разложенные на газетах для просушки – Делеф попросил распечатать повреждения отдельно. Илия начал складывать фотографии в оранжевый конверт – руку без пальцев, затем отсеченные пальцы каждый на отдельном фото, один палец дважды – с кольцом и без. Кольцо было тонкое, женское, как и сам палец. Последнее фото все целиком занимало ухо. Илия неодобрительно отметил высокую степень зернистости из-за увеличения. Наверное, это и есть профессиональная деформация – когда ты смотришь на фотографию с отрезанным ухом и размышляешь о зернистости. Если бы раньше Илие сказали, что у него будет такая работа, он бы решил, что свихнется на ней. Но на деле он быстро привык. Ко всему, кроме подвала.

      Конечно, их привлекла не его осведомленность в фотографическом деле. И не его сомнительный талант рисовать персики и розы. Он также хорошо бегал и отлично плавал. Однажды, после местного соревнования по плаванию, к нему подошли некие маловыразительные

Скачать книгу