LITMIR.BIZ

      Пятый, шестой день… Самочувствие лучше.

      – Вам передача.

      – Что там?

      – Какая-то домашняя еда.

      – Сестра, попробуйте, пожалуйста.

      – Нет, спасибо.

      – Попробуйте, а то вдруг отравлено.

      – ?!

      – А вы думаете, почему я здесь?

      – Ну, вы и шутник!..

      Чувство юмора – хороший признак. Значит, все наладится, значит, будем жить и работать.

      Меня переводят из реанимации в палату.

      Восемь дней я не брился, не видел своего лица в зеркале, не принимал душ. Мылся, как мог, сидя перед раковиной на стуле. Сплошной extreme, как у космонавтов…

      В палате.

      – Парень, ты откуда?

      – С орбитальной станции.

      – ?!

      – Из реанимации…

      – А-аа! – понимающе кивают мужики.

      Почему-то мысль о реанимации как об орбитальной станции мне пришла там, и не только из-за ряда бытовых неудобств, а даже в каком-то философском смысле. Реанимация – между Богом и Землей, между жизнью и смертью, между объективной реальностью и (возможно) каким-то параллельным миром.

      Чувства там обостряются. Видимо, понимание своего тяжелого состояния приводит к философским мыслям и рассуждениям. По крайней мере, у меня это было так. А что делать, когда ты в сознании только когда неподвижно лежишь на спине?.. Любое движение, подъем головы вызывали головокружение и сильную боль. Резкая слабость, невозможность ходить, беспомощность… Еще несколько дней назад я мог бегать, делать зарядку, отжимался от пола, наматывал пешком десятки километров в день.

      Как хрупок мир, здоровье и жизнь. Как несовершенны…

      Зашел в душевую. Да-а… борода как у министра экономики Германа Грефа, голос как у актера Василия Ливанова, походка как у музыканта Оззи Осборна, хотя его скованность движений обусловлена другим заболеванием.

      В палате народ разношерстный. Рядом мужик с повторным инсультом, молодой человек с высоким артериальным давлением, еще один с сахарным диабетом, парень со стеклянными глазами. Явно крепко порошок нюхает или колеса глотает. Как сказали мужики: «Лежит, ливер свой подлечивает, официальный диагноз – панкреатит». Ну и я, врач. Больничная палата всех объединила.