Небо, «штурмовик», девушка. «Я – „Береза!“ Как слышите меня?.. - Анна Тимофеева-Егорова Война и мы. Солдатские дневники

Скачать книгу

и в следующее воскресенье мы должны летать. Как долго тянется время, когда ждешь… Я уже опять работала в шахте – расчеканщиком. Мы чеканили швы тюбингов (это гидроизоляция тоннелей). Очень трудно было чеканить свод тоннеля – уставали поднятые вверх руки с чеканочным молотком. К тому же вода при такой работе льется сверху прямо в рукава и стекает по всему телу: стоишь, как под ливнем. Когда чеканишь лоток тоннеля, возникают другие трудности. После многих подготовительных работ чеканочным пневматическим молотком нужно закладывать в швы свинец и утрамбовывать раствор. Работа наша считалась вредной, то и дело буфетчица подвозила нам молоко прямо к рабочему месту и заставляла пить – сколько сможем! В бригаде каждому поручалось определенное задание. Моя задача – сделать раствор из цемента, жидкого стекла, песка и других компонентов согласно дозировке и заложить его в швы тюбингов. Работа не сложная, но в рукавицах это делать очень неудобно, да и неспоро. Тогда я сняла их и начала ладошками втискивать раствор между чугунных, неровных стенок тюбингов.

      После смены отмыла руки, гляжу – а кожи на них нет, и они страшно болят. «Как же полеты?» – мелькнула у меня тревожная мысль. Я прибежала в санчасть – и доктор так и ахнула:

      – Что же ты, глупая, наделала!

      – А к воскресенью они у меня заживут? – спросила я. – Мне ведь на полеты нужно.

      – Какие там полеты! – ворчала докторша, смазывая чем-то мои руки и забинтовывая их. Она выдала мне бюллетень и запретила снимать повязки и мочить руки.

      На второй день я все же вышла на работу, но забивать раствор в швы не смогла даже в рукавицах. Тогда я стала носить ведрами цемент и песок. Чтобы не тревожить больные ладошки, ведро я брала как дамскую сумочку и несла его на согнутой в локте руке. Проходя с очередным ведром цемента, я вдруг услышала крики. Спорили парни из бригад проходчиков. Шуму и так было много – от отбойных молотков, чеканочных, работающих на сжатом воздухе, от шипения шлангов, от вагонеток. Но парни перекричали весь этот производственный шум.

      – Аня! Аня! – слышу, зовут они меня. – Скажи, как правильно: упера или оперб?

      Передо мной два здоровенных парня – красные от спора, сжимающие в руках огромные гаечные ключи. На всякий случай я встала между ними и примирительно сказала:

      – Если по-французски, то будет оперб, а по-русски – упера.

      Парни поутихли, посочувствовали, что мои руки забинтованы, и один спрашивает:

      – Почему тебя никогда на танцах не видно?

      – Некогда, я же учусь в летной школе нашего аэроклуба.

      – И уже летала? – спросили шахтеры в один голос.

      – Конечно, – слукавила я, покраснела и, нацепив на руку ведро, пошагала к себе на участок.

      – Что у вас, Егорова, с руками? Почему несете ведро с цементом на бедре, а не в руке? – спросил идущий навстречу начальник смены.

      – Мне так удобно, – ответила я и прибавила шагу. В начале смены бригадир не допускал меня до работы, но

Скачать книгу