Одинокий пастух - Елена Радецкая

Скачать книгу

тые звезды, только ни на один из знакомых мне цветков. Я и названия их не знаю. Над цветущим кустарником завис и трепещет колибри размером с бабочку, достает, как шприцем, своим длинным тонким клювом нектар. И вдруг – картошка! Самая обычная, с такими, как у нас, сиреневыми цветками.

      На тропе семеро, не считая проводника, который следит за двумя мулами, груженными поклажей, а замыкает шествие собачонка, такие же у нас бегают, беспородные. Наверное, увязалась за проводником. У ручья, бегущего по желобу с гор, делаем недолгий привал. В небе парит какая-то гордая птица. Кондор? Орел? А может, коршун?

      Солнце поднимается все выше. Я слышу хор птиц и флейту одинокого пастуха в долине, где кормятся ламы. Мелодия флейты неторопливая, раздумчивая, и если печальная, то чуть-чуть, потому что все, что должно было случиться, – уже случилось.

      Улыбнись встречному!

      Сказать, что моей матери слон наступил на ухо, значит, ничего не сказать. Он не просто наступил, он потоптался там и даже повалялся. Я и раньше замечала, что многие люди, ухо которых облюбовал слон, очень любят петь. Почему, спрашивается? Непонятно.

      Мать с утра заунывно поет: «В жизни раз бывает…» И в этом нет ничего удивительного, сегодня пятнадцатое октября. В этот день рождаются яркие и неординарные личности, такие как Лермонтов, Ницше и Торричелли. Кто-то из античных мудрецов сказал, что природа не терпит пустоты. Оказывается, терпит, Торричелли это доказал, изобретя ртутный барометр. Также в этот выдающийся день родились Вячеслав Бутусов и я.

      И вот я выросла и расцвела, как предписано природой, а предписан мне был среднестатистический вариант. В общем, не хуже и не лучше других, хотя тетя Валя, наша родственница из Новгорода, недавно отметила: «Лягушонок превратился в смазливую девицу». Я приняла это как комплимент. Вообще-то я не совсем идиотка, чтобы не замечать, что не уродина. Только почему мне мама об этом никогда не говорила? Она боялась, чтобы я не стала много о себе воображать? По мне лучше воображать, чем мучиться комплексами.

      Итак, пятнадцатое октября, суббота. Мне восемнадцать лет. За окном солнце. В этот день случается разное – от слякоти и мокрого снега, до такого благолепия, как сегодня. В природе все пестро, но не ярко, сдержанно: растительность желтовато-розовато-зеленоватая, а дорожки, засыпанные листьями, – сиреневато-палевые. С утра мы со школьной подружкой Танькой Васильевой отправились в кафе и прочли на асфальте надпись: «Улыбнись встречному!»

      – Улыбнемся? – спросила Танька.

      – Улыбнемся, – ответила я.

      И мы стали улыбаться встречным. Они реагировали не одинаково. Одни смотрели на нас, как на дебилок, другие изображали на лице скучно-презрительную мину, а третьи – улыбались! И таких было не так уж мало.

      Улыбаться мы перестали, потому что уже не могли сдерживаться и стали хохотать во весь голос.

      В маленьком симпатичном кафе мы ели эклеры и запивали рислингом из красивых круглых бокалов, куда поместился бы теннисный мячик. А следующим номером программы была прогулка по Сосновке. Это лесопарк, он недалеко от моего дома, основные деревья – сосны и березы, не вперемежку, а однородными участками – участок корабельного бора, участок берез для любителей Есенина. Я-то бор предпочитаю, в нем всегда солнечно от оранжевых (утром – розовых) стволов сосен. По дороге мы собирали осенние листья: желтые, рыжие, винно-красные. Я нашла ромашки, это последние, даже на вид какие-то усталые.

      Потом мы пели. Это привычка у нас с детства такая. Одна запоет, а другая подхватывает. Особенно нас разбирает на природе, на свежем воздухе, где никто не слышит, как мы завываем. После сеанса хорового пения Танька стала рассказывать о парне из их института, об Олеге, с которым она встречается, какой он умный, красивый, хороший, жаль только, что уже на четвертом курсе, и жаль, что он не ленинградец, а мурманчанин, но это и лучше, потому что наши парни нахальные и избалованные, а в провинциальных сохранилось что-то настоящее, надежное. Забодала своими рассказами, признаться, я утомилась. А поскольку у меня не было парня, я стала рассказывать ей про инков.

      Инки, южноамериканские индейцы, клевый народ. Я не хочу сказать, что это самый загадочный народ на земле, хотя такой вывод определенно напрашивается. Чего ни коснись – одни загадки, которые никто не разгадал, и, возможно, не разгадает.

      Страна инков называлась для нас труднопроизносимо – Тауантинсуйу. Инкские воины захватили окрестные племена и их земли, причем многие и завоевывать не пришлось, они добровольно присоединились. Народы в этой стране говорили на семистах языках и диалектах, но был у них и общий, государственный язык – кечуа. Этим же словом называли себя и сами инки. На тот период Тауантинсуйу была самой большой в мире империей. Она и сегодня удивляет своими размерами, на ее территории находятся шесть стран: Перу, Эквадор, Боливия, Чили, Аргентина и часть Колумбии.

      Пятнадцатый век был для Тауантинсуйу временем расцвета, а до заката оставалось совсем немного – чуть меньше столетия, потому что инков завоевали испанские колонизаторы – конкистадоры. Около двухсот испанцев покорили страну с двадцатимиллионным населением, у которой

Скачать книгу